В его повести «Обман» есть строчка: «Жизнь эта не будет без облаков, как не бывает без облаков небо». Небезоблачной была и его судьба, хотя ему повезло родиться в доброй, дружной, работящей семье в замечательном городе Кирове. (Вятичи искони славились и мастеровитостью, и оптимизмом). Но на самое раннее детство будущего писателя наложила отпечаток война. В одном из своих интервью Альберт Лиханов «разложил по полочкам» особую власть той кровавой войны, которая, с одной стороны, породила безотцовщину, оставила страшный след в детских судьбах, а с другой — воспитала поколение честных, смелых, целеустремленных ребят, унаследовавших от отцов все лучшее. Они — не только герои его книг, они его друзья по жизни, прочная нить между прошлым и будущим.
Сегодня известному писателю А.Лиханову, создателю и бессменному руководителю Российского детского фонда, исполняется 65 лет. А фонду его через месяц стукнет 13.
— Альберт Анатольевич, вы стали противником набившего оскомину штампа «Дети — наше будущее». Вы однажды заявили, что они «наше настоящее, наша боль, наше несовершенство, наш тупик». Откуда столько горечи?
— Давайте говорить правду. Если прежние репрессии касались не всех, то новые — всех поголовно. Оказывается, можно уничтожить нацию не пулями, не штыками, не бомбами, а ничтожными пенсиями, убогими детскими пособиями, безработицей. А еще безграмотностью, которую сулит России новая реформа образования, эта непонятно кем выдуманная двенадцатилетка.
Я не говорю о катастрофическом превышении у нас смертности над рождаемостью. Но есть множество и других безотрадных фактов. Могу себе представить, как чувствуют себя оказавшиеся никому не нужными опытные конструкторы, сельские врачи, учителя, офицеры нашей многострадальной армии. Эта «никомуненужность» — страшная болезнь целой нации. Бжезинский предсказал однажды, что нация наша сократится до 50 — 60 миллионов. Угроза не призрачная, а очень даже реальная. Работая с детьми, живя их болями и надеждами, я это ощущаю, может быть, сильнее, чем кто-то другой. А также вижу, как страшна власть в руках корыстного, непробиваемого чиновничества, достучаться до которого попросту невозможно. Постоянно говорю, пишу в прессе о драмах и трагедиях маленьких россиян, о свинцовых тучах, нависших у нас над миром детства. Раньше руководящие работники хотя бы читали эти статьи, нет-нет, да и прислушивались. А теперь такое впечатление, что правда стала киплинговской кошкой. Гуляет сама по себе, и никому до нее нет дела. Жизнь от реформ должна меняться в лучшую сторону, а наша пока катится в худшую.
— Несмотря на то, что ваше детство пришлось на лихолетье, вы сказали, что оно все равно было прекрасным. И что право иметь прекрасное детство есть у каждого ребенка, в какое бы время он ни жил.
— А что мы в наше время можем реально им предложить? Был комсомол — его упразднили, была пионерская организация — ее «сократили». Во всех странах существует скаутское движение. Ребята там не молятся, не занимаются политикой, они ходят в походы, учатся разжигать костер, готовить из концентратов нехитрую пищу. Это же не лишние навыки, правда? Но самое-то главное: в этих скаутских организациях, а позже в студенческих клубах, которые существуют при всех крупных университетах на Западе, молодых людей, к какой бы социальной прослойке они ни относились, учат дружить. И эта дружба потом остается у них на всю жизнь. А наши дети, даже если они учатся в одной школе, в одном классе, обычно разобщены. Нет объединяющего начала, зато появился разделяющий их социальный статус. Одни — отпрыски богатых родителей, другие — бедных. Говорить им не о чем. Если бы мне довелось встретиться с президентом Владимиром Путиным, я бы обязательно сказал ему: если в России не появятся авторитетные молодежные организации, будет окончательно разобщена вся нация. А разобщенность, деление на «своих» и «чужих» — идеальная среда для конфликтности.
— Не кажется ли вам, что наше сегодняшнее общество уже отличается этой конфликтностью?
— Детский фонд работает над программой «За решеткой — детские глаза». Я хочу, чтобы все мои соотечественники знали: в российских колониях сегодня содержатся 21 с половиной тысяча детей, в следственных изоляторах — 12 с половиной тысяч. Среди них очень много сирот и ребят, лишенных родительского попечения. Трагедия в том, что им за решеткой совсем не хорошо, но они не хотят выходить на свободу, потому что там совсем плохо. В неволе их, по крайней мере, кормят, учат, а за стенами колоний — тупиковая зачастую реальность. Наши специалисты (у Детского фонда 70 отделений в регионах) часто навещают этих ребят, пытаются оказывать, прежде всего, правовую помощь.
Но больше всего им нужна любовь, человеческое участие. Ведь ребят не оставляют в покое вопросы: что делать, если ты никому не нужен, если тебя все предали, даже родная мать? Достоевский заметил: «Из подростков создаются поколения». Они неизбежно будут озлобленными, конфликтными, если окончательно уверятся в том, что решительно все их обманывают. И больше всех — государство.
Приведу еще одну цифру. В российских женских колониях сейчас живут полтысячи младенцев. Вы только представьте, однажды они вырастут и — ужаснутся: я родился за решеткой, моя колыбель — нары. Поскольку на этих нарах им за госсчет полагается только питание, мы везем для них одежду, обувь, другие необходимые вещи. Были в Можайской колонии, посетили такие же учреждения во Владимирской, Кемеровской областях. Но этого мало. Детство — не пустяк, не второстепенный вопрос. Говорил и говорю, что загубленное детство может в будущем погубить государство. А у нас сегодня детей-сирот 720 тысяч. Даже после войны, в мае 1945 года, их насчитывалось меньше — 678 тысяч.
— По инициативе Детского фонда в конце 80-х в СССР стали создаваться семейные детские дома...
— Было на сей счет даже постановление правительства. Оно разрешило крепким семьям, у которых уже есть дети, брать по пять сирот, помогало в финансовом отношении. Не секрет, что содержание ребенка в семейном детском доме обходится государству в пять раз дешевле, чем в казенном. Казенный ведет воспитанника «до порога», а дальше — плыви, как хочешь. Иное дело семья. И я с великим уважением вспоминаю семью простых ростовчан Сорокиных, в которой — 57 душ. Искренние, милосердные, работящие люди растили чужих детей, как своих.
Я веду безуспешную борьбу с Министерством образования — за сохранение семейных детских домов. Но, наверное, это движение (гражданское, патриотическое) сильно раздражает чинуш. Они стремятся превратить такие семьи в конторы — с печатью, директором, бухгалтерией, уставом, учредителями. Бред!
— Одно из ваших произведений — «Крутые горы» — содержит, если так можно выразиться, рецепт военной «заварихи»: «В горячую воду сыплют муку, добавляют чуть соли, варят — и все в порядке — берись за ложку...». Понятно, почему вы, бережно сохранивший память о своем военном детстве, так болеете душой за судьбу детей нынешних войн.
— Одна из программ нашего фонда так и называется — «Фронтовые дети Чечни». Когда на дне студеного Норвежского моря недавно затонула субмарина «Курск», все, и государство в том числе, захотели помочь семьям подводников, их детям. А в Чечне разве не наши дети? Почему же до них никому нет дела, за что им такая доля? СМИ обвиняли Владимира Путина в том, что вовремя не поехал в Видяево, политиканы разглагольствовали о милосердии первого лица государства. А кто-нибудь из этих господ хоть чем-нибудь помог тем ребятишкам, которые стали инвалидами еще в первую чеченскую кампанию? У нашего фонда их на попечении свыше 70. Кого-то ранила снайперская пуля, кто-то подорвался на мине. Их лишили детства. И прощения не попросили.
Уже четыре года лежит в республиканской детской больнице в Москве Эвелина Матвеева. Несколько лет назад ее ранило в позвоночник. У ее матери на руках еще двое детей. А крова нет, их дом разбит. Мы собрали им деньги на покупку квартиры. Но, если покупать ее сегодня, свыше трети имеющейся суммы уйдет на налоги. Государство непреклонно. А чиновники, по долгу службы отвечающие за социальную защиту населения, равнодушны. Мне очень больно это видеть.
— Альберт Анатольевич, накануне вашего юбилея не могу не спросить: чем еще живет общественный деятель, писатель Лиханов, много ли пишет, что читает?
— Мечтаю писать. К сожалению, это редко удается. Но в прошлом году закончил роман «Никто», который был сначала опубликован в «Нашем современнике», а недавно вышел отдельной книгой. Вышло и собрание моих сочинений.
С великим удовольствием перечитываю дневники Льва Николаевича Толстого. Все его жизненные суждения в пору зрелости носили сострадательный характер, были пронизаны беспредельной любовью к людям. Он и о себе-то говорит как о двух «я». Я — на небе и я — на земле. И просит Господа помочь жить по совести.
Заметьте, бессовестных видно и слышно постоянно. А совестливый никогда не будет декларировать свою совестливость. Да она и не нуждается в рекламе.
Комментариев: 0
Оставить комментарий