КРИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ НЕ МИНОВАЛО

Детство обладает вовсе не детским и более чем мудрым свойством — забывать свои слезы, прощать боль, терять обиды, если вслед за ними приходит желанная радость и любовь. Да вот только радость-то эта и желанная любовь часто так и не находятся. Вырастает человек, сначала — недоверчивым, потом ожесточенным, а в конце концов — несчастным.
Неверие, заменившее доверчивость, — страшный враг. Не детства, а всего нашего людского обитания, главная причина неуверенности, неустройства, отторжения.
Увы, за 15 лет реформ страна пришла к величайшему дисбалансу во взаимоотношениях детства и всего прочего — политики, экономики, права.
Сейчас у нас 30,5 миллиона детей, 20 с небольшим процентов всего населения. В 1991 году их было 40 152 440. Выпало 9,5 миллионов. Одни — выросли, другие — не родились. Социальная реконструкция обернулась против детства, так что мы просто обязаны увидеть — что же стоит между нерождением и вырастанием, каково качество детства.
За последние 10 лет четыре миллиона детей родились вне брака. В России 1400 школ для умственно отсталых, 126 школ и 16 993 класса для детей с задержкой психического развития, 150 домов и интернатов для детей-инвалидов, 750 тысяч детей-сирот, а «выявлено впервые» за эти годы 1 190 тысяч ребят. На 30,5 миллиона детей зарегистрировано диагнозов, установленных впервые в жизни, 45 миллионов, значит на всякого ребенка — 1,5 заболевания. В колониях сидит 15 тысяч детей, редкостью становится некурящая школьница, растет агрессивность в отроческой среде, никого не удивляющей данностью становится пьющий подросток, ранние сексуальные отношения, в детский мир давно вошли наркотики. Все это способствует девиации и деформации жизненной позиции.
И слава Богу, что в мае Президент распечатал каинову печать казенного умолчания детских бед, нерадостного состояния детей в нашем социуме. Будем надеяться на лучшее, на позитив государственной политики. Эта конференция — собрание Надежды.
Я надеюсь на нее хотя бы потому, что во главе Оргкомитета — Сергей Николаевич Самойлов, сам полный сирота, прошедший все муки детской покинутости, воспитанник детдома, солдат, выбившийся в студенты, потом сам директор детдома в Чите, депутат Верховного Совета РСФСР, полномочный представитель в регионе, а теперь советник Президента Российской Федерации.
Ну, а теперь — конкретные предложения и замечания конструктивного порядка.
Первое. Решая задачи по охране прав детей, государство не должно допустить, чтобы хотя бы один ребенок, оказавшийся в сложной жизненной ситуации, был забыт и брошен на произвол судьбы. Для этого нужен точный учет детей, проживающих на определенной территории. Отсутствие такого учета в современной России — одна из основных причин сохранения таких позорных явлений, как беспризорность и безнадзорность. Нужно вернуть и всеобуч — явное завоевание минувшей эпохи.
Второе. Существующий механизм выявления и социальной поддержки детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, содержит в себе внутреннее противоречие. Оно заключается в том, что социальная поддержка детей, относящихся к этой категории, является государственной функцией, а контроль за ее исполнением возложен на органы местного самоуправления. С нашей точки зрения, вопросы опеки и попечительства должны быть отнесены к полномочиям субъектов Российской Федерации. Это, с одной стороны, придаст новый статус специалистам по охране прав детства, расширив их полномочия и обеспечив дополнительные возможности для влияния на местную власть, с другой стороны — повысит их ответственность как государственных, а не муниципальных служащих.
Третье. Закон «Об образовании» предусматривает ежегодное представление палатам Федерального Собрания Российской Федерации доклада Правительства Российской Федерации о состоянии и направлениях развития системы образования. Положительный управленческий эффект от этой меры можно ожидать только в том случае, если этот доклад будет представлен в разрезе территорий России на основе единых критериев и показателей по приоритетным направлениям образовательной политики. В том числе по главному направлению — охране прав детей. Использование единых критериев и показателей повысит ответственность органов государственной власти всех уровней за соблюдение законодательства в области социальной поддержки детей-сирот.
Информация по критериям и показателям должна направляться за подписью высшего должностного лица субъекта Федерации и использоваться для принятия управленческих решений как на федеральном уровне (например, при распределении между регионами дополнительных бюджетных ассигнований из федерального бюджета), так и на уровне органов исполнительной власти на местах. Более того, такая информация — неплохой инструмент для организации обмена опытом между субъектами Российской Федерации, позволяющий определять те, где достигнуты наиболее высокие результаты по тем или иным направлениям работы.
Для гарантии контроля мы предлагаем учредить рейтинг «Защита детства» для субъектов Российской Федерации, на основании данных по критериям и показателям.
В-четвертых, мы считаем ошибочным введение двухуровневой системы управления образованием, где образовательные округа отвечают за содержание, а муниципальные — за финансирование образования. Считаем ошибкой поспешную ликвидацию в некоторых регионах государственных сиротских заведений и срочную передачу тысяч детей гражданам, не готовым к воспитанию, образованию, лечению, кормлению, правовой защите детей, а соблазненным
3—4—5 тысячами рублей в месяц, выделяемыми на ребенка.
Хорошо известно, что директор детского дома и органы опеки и попечительства с трудом закрепляют (и то лишь на бумаге) жилье за сиротами, а о социальном жилье, особенно на селе, речи вообще нет. Но как же добьется жилья сироте обычная семья, принявшая его — сама-то социально хромая на обе ноги.
Считаем слишком торопливой ликвидацию малокомплектных школ. Надежда на автобусы при русском, особенно, северном бездорожье — красивая, но легкомысленная надежда. Как пить дать, через месяц, квартал, год, возникнут проблемы — с пьющим водителем, подорожавшим бензином, запчастями, дорогами. А главное — школьный интернат, это ведь полусиротство, и родители, если они любят свое дитя, потянутся за ним, земля опустеет.
Общероссийская конференция Детского фонда выразила единодушное непонимание федеральных, законодательных прежде всего, властей. Восемнадцать лет назад мы создали гражданское общественное движение, организовали семейные детские дома (СДД) — всего 500 их было в СССР, в России — 368, и там воспитано 4 000 детей (в России — 2 700). В 1996 году, с созданием приемных семей, СДД были формально ликвидированы, но на деле — работают. Из 2 700 детей — ни одного наркомана, все выучились (или учатся), все получили (или получают) профессии и образование.
Давно следует эту работу признать полноценным трудом, а родителям-воспитателям надо всего и дать-то — социальный пакет работающего человека, ведь они берут сразу не меньше пяти детей.
Но у них нет прописанного юридического права на стаж, пенсию, отпуск, отпускные, больничный и т.д. Это — наше собственное, родное, российское социальное изобретение, действующее 18 лет. Президент одобрил его своей президентской госпремией, детей — деньгами, родителей — орденами, а вот достойных прав этим настоящим героям и государственным заботникам — пробить не можем. А ведь они — и есть то самое гражданское общество, о котором столько звону. Эти люди — не говорят. Эти — помогают государству. А потому, наверное, невидимы чиновникам. Жаль!
Или вот такая печаль. У нас 170 тысяч детей-инвалидов с кризисной и более 1 миллиона детей с так называемой менее выраженной патологией опорно-двигательного аппарата. Много жертв уличных катастроф. Часто дети нуждаются в ампутации ног или рук. Так вот после ампутации нужно быстрое протезирование. А бесплатный, по закону, протез можно заказать и получить только после назначения инвалидности. Но путь от, простите, отрезанной ноги до протеза — тернистый путь страданий и занимает месяцы и годы — тут и местная поликлиника и медико-социальная экспертиза, фонд соцстрахования, органы соцзащиты.
Протезировать надо как можно быстрее, но бюрократия не дает. И государство несет, в результате, убытки, потому что отсутствие протеза усугубляет инвалидность ребенка, и так-то чувствующего свою неполноценность, а лечение его затягивается и становится дороже.
Ну, а деньги на детей с менее выраженной патологией (а это протезы, бандажи, корсеты) у фонда соцстрахования кончаются уже к июлю-августу.
Предлагаем разработать новую оперативную систему помощи детям и дополнительное, может быть, даже неограниченное финансирование для помощи таким детям.
Страшная беда — дети в тюрьмах. В 10 женских колониях есть 10 домов ребенка — для младенцев заключенных мамаш. Настала пора сказать: нужна новая конструкция этих устройств. Дети, подрастая и узнавая, что они родились за колючей проволокой, вряд ли достигнут жизненных высот — это психологическая травма высокого порядка. Предлагаем внести законодательные инициативы, меняющие положение детей, рожденных в заключении.
Подростки, отбывающие наказание. Сегодня на воле их никто не ждет. Выходцы из неблагополучных семей, они часто обращаются с просьбой оставить их в колонии после окончания срока, а не отпускать на свободу. Системы адаптации, закона, поощряющего работодателя принимать таких подростков нет, хотя все это у нас в стране было. Результат: постоянное пополнение взрослой преступности, перекатывание из полупреступного детства в окончательно преступную взрослость при хладнокровном соглядатайстве государства.
Мы когда-то поддерживали идею ювенальной юстиции, теперь относимся к этому сдержаннее, особенно после осуществления первых решений на этом правовом поле, когда смолоду озверевшая дочь, воспрявшая на «клинском» и прочей дури, еще не достигнув совершеннолетия, но уже недовольная сопротивлением родителей ее сызмала непутевой практике, подает на них в суд на раздел жилья.
Не дай нам Бог таких детских свобод!
Но вот семейный суд нам бы не помешал. В городе Иванове такой эксперимент ставился. Перед разводом с супругами, чаще всего молодыми, просто неспешно разговаривала седая, дотошная, грамотная, доброжелательная судья, рассказывала о последствиях развода. Результат был ошеломляющий: 80 процентов разводящихся, особенно с детьми, заявления забирали обратно. Такой вот суд предлагается учредить хотя бы в одном из регионов страны — разве Россия не может себе позволить подобный правовой эксперимент, имея на 100 браков едва ли не 90 разводов и чудовищную безотцовщину в мирное время.
Последнее. Нам кажется, при реализации приоритетных национальных проектов слаба или вовсе отсутствует профессиональная прогностика. Как сказала бы цыганка — не грех поглядеть: как карты лягут, чем сердце успокоится. Но почему-то не видно желания консультироваться, советоваться с гражданским обществом.
Ну, например, кто ответит на такие наводящие вопросы ходя бы по «материнскому капиталу» в четверть миллиона на второго ребенка? В какой момент включается этот механизм — рождения или регистрации ребенка, каким документом фиксируется?
А если мать умерла через месяц после родов, — у нас высока материнская смертность, — но ребенок остался, — какова судьба «капитала» в таком драматическом случае? Ведь одна из «функций» капитала — помочь ему в будущей платной учебе. Отнимут? Передадут — но кому: ему по достижению каких-то лет, опекуну, детскому дому? Ребенок и мать живы, но ребенок инвалид, ему нужна помощь, платная операция — почему не прописана такая возможность?
Наконец, простите, совсем тяжелые вопросы — мать не дожила до пенсии, чтобы прибавить этот капитал к ней, куда денутся ее деньги? Вообще, распространено ли право наследия на него — кому и как? Мы знаем немало примеров, когда беспутные мамаши сдают в дом ребенка по 3–4, даже 6 собственных ребятишек, этакие стахановки. Раньше они с этим не задерживались, теперь притормозят, что ли? И каков прогноз в таком случае?
Возникает явное ощущение противоречия. С одной стороны, разговор о гражданском обществе, с другой — он Общественной палатой и закончился. Почему бы предварительно не потолковать с Детским фондом, с целой плеядой академиков Академии медицинских наук — Таболиным, Студеникиным, Барановым?
Да и у самого государства есть наработки весьма позитивные, но мало известные. Недавно умерший президент Кабардино-Балкарии В.М. Коков, например, учтя северокавказские обычаи, открывал счета каждому новорожденному ребенку и отделение нашего Фонда «ведет» эти счета, добившись, с помощью власти, наивысших процентных ставок. В результате за 18 лет, к совершеннолетию, каждый мальчик и каждая девочка имеют накопления на половину однокомнатной квартиры, и в случае женитьбы квартиру покупают. Но не они, а — им. Каждая любящая мать думает о ребенке, и лучший дар для нее — гарантированное жилье ребенку. Разве это не конструктивный опыт?
Президент назвал критическим положение с рождаемостью. На мой взгляд, это заявление — как достойно уважения, так и требует своего развития: а что станет с новорожденными детьми? Кто они? Недостающий трудовой ресурс? Курящие, пьющие, необразованные люди (кстати, в стране 2 млн неграмотных детей)? Или счастливые, жданные, любимые?
Как бы щедро ни повело себя государство, и ему, и нам, гражданам его, не стоит забывать — ему одному не справиться, если родители перестанут любить своих детей. Так давайте же возродим звание «Мать — героиня»! Давайте учредим «День отца», как во многих странах и некоторых наших регионах! Давайте на телевидении, за счет «пива клинского» добьемся рекламы выдающихся бабушек и дедушек, образцовых родителей, великих воспитателей — учителей, вновь, как когда-то, присваивая им звание «Герой России» и Государственные премии.
Слишком опущен у нас, мелок и незначим стал авторитет человека труда, а не капитала, профессионала, а не менеджера, и неча тут кивать на социальную систему.
Пользуясь научной терминологией, государство наше, для себя незаметно, повело себя — девиантно, отклоняясь от нормального существования, злоупотребляя и греша во многих сферах жизни, деформировало многие жизненные позиции. Самое страшное — деформировало их у детей. Кажется, настает время переосмысления. Скорей бы! Ведь многое потеряно необратимо.