ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Дефолт, потрясший страну в 1998 году и едва не сломавший экономику Детского фонда, краткое пребывание в правительстве позитивиста Примакова, наконец, уход Ельцина — все это и без комментариев понятно и памятно тому, кто жил осознанно, на собственной шкуре испытывал социальную ломку всего живого.
Процветало меньшинство, большинство же молчаливо погружалось в трясину безнадежности и уныния. Общество, хотя и зримо, но безмолвно превращалось в многомиллионную толпу. Общественные организации отодвигались в сторону неинтересом власти к ним. Болтовня о гражданском обществе не подкреплялась хотя бы даже болтовней о третьем секторе экономики — экономики благотворительности, льготах по налогам, передаче имущественных прав, простых привилегиях. В стране — я имею в виду высшую власть — некому понять, что гражданское общество — это гражданская инициативность, непременно поддержанная экономическими правами, — все остальное суета сует.
Если же говорить о детях, то права ребенка, их реальное соблюдение, вновь оказалось во владении отчитывающейся перед ООН стороны — государства, со всеми вытекающими из этого манипуляциями, когда мнение общественной организации, не согласное с мнением власти, всегда стремящейся себя обелять и оправдывать, никому не интересно.
Поразительно, но приходится прямо сказать: под барабанный бой во славу демократии и либерализма, в России творится жесткое формирование нового тоталитаризма, где виной становится не только несогласие, а простое разномыслие.
Впрочем, я всегда говорил и думал, что капитализация России обернется неким отечественным вариантом, унылым внешне и страшным по существу, ибо в него, в наш капитализм, введена западная инъекция, и оттого родиться может только мутант.
Мутант государственности, ожесточившейся на общество, изуверившееся общество, ненавидящее государство — так это все по-русски: жестоко и бессмысленно!