Как нет смысла ломиться в открытую дверь, так нет нужды опровергать старую мудрость, которая утверждает, что счастье не в деньгах. Боже правый, сколько таланта извел хотя бы великий драматург Александр Николаевич Островский, чтобы образумить своих современников доказательством этой необоримой мысли, и все, оказывается, напрасно: миновало не так уж много лет по историческим мерилам, и нам предстоит повторить снова давно пройденное, чтобы убедиться: нет, не в деньгах счастье. Ау, где вы, философы, утверждающие власть исторической памяти? Ее вневременные способности? Увы и ах, но, похоже, каждому, особенно молодому, особенно делающему денежную карьеру, придется испытать пройденное великой русской классикой на своей шкуре, потому как сколь ни гладок асфальт экономического преуспеяния, как ни сладки амбициозные застолья, как ни сокрушающа сила кошелька, доставляющая не мнимую будущую, а теперешнюю радость бытия, а рано или поздно — так уж устроена жизнь — падут и тучи на жизнь любого преуспевающего, и он не словом, но суровым поворотом судьбы осознает: нет, не в деньгах счастье, и прав Александр Николаевич Островский. Как и Чехов. Как и Толстой. Как и Христос — начало всех начал.
Сознание человека избирательно. Так уж работают наши внутренние предохранители, что мы, будучи в состоянии равновесия — внутреннего или внешнего, о дисбалансе окружающего мира предпочитаем не думать. Например, физически здоровый не думает о болезни. Финансово благополучный — о бедности.
Лишь немногие — и это качество лично я отношу к сфере высокой духовной развитости — в состоянии каждодневно хотя бы думать о страждущих, не говоря уж—им служить.
Сегодня наше сознание изо всех сил норовят оборотить к западной практике, но оборачивание это весьма избирательно, что ли. Уж знать — так знать, а думать — так думать. К чему бы это блистательной красавице и богачке Мэрилин Монро кончать самоубийством? И отчего расходится со своим мужем одна из английских принцесс? Они чего, с жиру бесятся? Ведь все, кажется, есть для человеческого счастья: деньги, поместья, лимузины — ан нет, все неймется. Это философия, увы, нашего русского новейшего времени. Философия, опять же увы, нафталинных мещанских далей, давным-давно осмеянная нашими да-а-авними пращурами. И вот ожила. Реанимировалась, говоря по-нынешнему. Утверждает во все тяжкие: мура это, капризы, баловство, были б деньги! Будут деньги — все купить можно, кроме здоровья.
Во-во! Кроме здоровья, это точно. Кроме любви. Кроме семьи, искренне любящей тебя. Кроме дружбы. Кроме... Впрочем, задумавшись, давайте представим себе — всяк по-своему, что невозможно купить за деньги. А подумав, признаемся: очень, оказывается, многое.
И все же бессмысленно проклинать деньги. У них есть, конечно же, есть, своя огромная власть. Удивительное дело, у власти денег есть свое благородство, да еще какое! Любопытная связь: власть денег обретает благородство лишь в том случае, когда они, эти деньги, отходят от хозяина и начинают служить добру. Начинают помогать страждущему — голодному, одинокому, больному.
Деньги, получив инерцию отдавания, оказываются человеческой щедростью, добротой, благим поступком.
Не знаю, кого как, а меня потрясло интервью с суперзвездой Майклом Джексоном, передававшееся одновременно чуть ли не всеми телестанциями мира. Больше всего меня поразило, что в километрах страниц, опубликованных о нем в наших изданиях, не нашлось места о самом главном в его жизни — о его помощи детям, больным раком. Писали обо всем — о его гонорарах, о его любовных связях, о виллах, музыке и власти над толпой, и лишь только из телеинтервью мы узнаем о его помощи обреченным. Но — позвольте, да это же самое главное в человеке! В человеке по имени Майкл Джексон!
Но, могут возразить и уже возражают мне, это одна из причуд богатых. Да, Майкл Джексон — одно из самых процветающих «производств» в мире, его годовой доход — 100 миллионов долларов, разве трудно отстегнуть от них десяток-другой, чтобы, кстати, освободившись от налогов по американским законам о благотворительности, прибавить к своему имиджу еще одну «благородную» краску.
Печально было бы узнать, что так оно и есть. И почему-то не хочется верить в такого рода этический прагматизм. Все гораздо сложнее, мне кажется. Сложнее и проще. Мне, ясное дело, не приходилось говорить с Майклом Джексоном по душам, но я почему-то уверен, что решение его помочь обреченным детям — а для них он построил целый городок развлечений — объяснимо его сложным духовным миром. Любимый миллионами, он не может просто так пройтись по улице, узнаваемый всяким, он лишен права на одиночество, а это самая тяжкая форма одиночества. Если человек умен, в зените славы он непременно станет думать о закате, и эти мысли страшны хотя бы тем, что ими нельзя делиться, — сокровенная тайна тут же станет достоянием бульварной сенсации. Богатство сопровождает его бессменный адъютант — одиночество, а богатство, дарованное совестливой душе, обязательно соединится с ощущением виноватости. Благополучный человек не в состоянии ограничиваться ощущением достаточности собственного благополучия — в таком случае это всего лишь жиреющее свинство.
Сочувствие, сострадание, соучастие — признаки истинной цивилизованности, впрочем, далеко не обязательно совпадающие с благополучием, но если благополучие глубинно, а не для показухи, не для имиджа и телевизионного репортажа отмечено сочувствием, состраданием, соучастием, за его судьбу можно не беспокоиться. Я лично за такого качества благополучие, ибо оно не черты животного чревоугодия и бесстыжести несет в себе, но веру во всеобщую ответственность за несовершенства жизни, надежду на силу взаимной помощи и любви не к ближнему, а к дальнему, что само по себе есть высшее проявление нравственности.
Я вот уже шестой год сотрудничаю и дружу с американским бизнесменом Куртом Вейсхауптом. Еврей немецкого происхождения, юношей он вместе с невестой бежал из фашистской Германии. Военная Европа раскидала любящих: они потеряли друг друга. И все же у них была точка встречи — провинциальный городок на юге Франции. На пути туда Курт не раз оказывался на краю могилы. Однажды его схватили в поезде и уже собирались пустить в расход, как совершенно неожиданно его защитил человек в... гестаповской форме. Кто он был и что это означало, Курт, которому исполнилось 80 лет, до сих пор понять не может, он лишь уверен, что это было провидение или Божий знак — как хотите... Он с трудом добрался до городка, разыскал дом, где должны были знать о судьбе невесты, но там никаких известий не получали. Именно в этот миг раздался звонок, пришел почтальон. Он принес письмо от невесты, чуть позже ставшей его женой. В свои восемьдесят Курт Вейсхаупт очень хорошо помнит об этом мгновении. Не забыл его. Он из тех, кто не забывает знаки судьбы и помощь людей...
Они уехали из Франции в Америку. Бедные, никому не нужные. Брат жены, может быть, даже скорее в шутку прислал из Аргентины пакет почтовых марок: ребята, мол, может, вы продадите их, и вам хватит на день-другой. У жены ничего не получилось, тогда попробовал Курт, и ему повезло. С тех пор он глава и владелец крупной филателистической фирмы, состоятельный человек. У него дом, машины, счета в банках, но ничто это не застит ему свет: он помнит о своих бедах, он помогает тем, кто в беде теперь. Его первая жена умерла, и он построил в ее память центр поликлинического гемодиализа в одном из районов Нью-Йорка. Я был там и потрясен увиденным. Что такое гемодиализ? Система очистки крови для тех больных, кто страдает почечной недостаточностью и другими болезнями. У нас, чтобы очистить кровь, время от времени больного кладут в стационар. Дорого, да и сколько мест в больницах надо иметь для этого. А в центр Вейсхаупта люди приходят после работы. Усаживаются в кресло, скорее похожее на авиационную катапульту, их вены подключают к сложнейшему устройству, оснащенному компьютером, и за три-четыре часа «фильтруют», освежают человеческую кровь. В центре примерно 40 таких кресел, перед каждым пациентом — подвесной телевизор: можно заказать фильм, включить программу TV, а чтобы никому не мешать — у каждого свои наушники.
Это центр Курт Вейсхаупт построил на свои деньги, истратив больше миллиона долларов. Клиника носит имя его умершей жены. При входе — ее огромный цветной портрет. В главном холле — цветная огромная фотография, где они вдвоем. Никто не злословит. Не завидует. Построив этот центр, оснастив его по рекомендациям врачей на самом современном уровне, Курт Вейсхаупт передал его муниципальным властям. Дальнейшее содержание — за счет бюджета. Так Курт Вейсхаупт увековечил память своей жены, и так он отблагодарил судьбу. И люди, которые пользуются клиникой, благодарны ему, его покойной жене — они готовы чтить их добрые деяния. Кроме того, Курт Вейсхаупт построил центр реабилитации для детей, которые испытали сексуальную агрессию.
А я познакомился с ним в Москве. Он пришел ко мне и рассказал про благотворительную организацию «Дар жизни», которую возглавляет. Он предложил Детскому фонду бесплатно — хотя каждая операция стоит до 100 000 долларов — делать в клиниках США операции на открытом сердце нашим детям. Тем детям, кому такие операции пока не могут сделать у нас. Детский фонд организует отбор и отправку таких детей в Америку.
Итог: за четыре года мы совместными усилиями сделали операции 300 ребятишкам.
Такие вот люди живут на земле. И труды их не щедроты от богатств их. Точнее, не столько щедроты, сколько исполнение долгов. Если оценить их дела в рамках государственной прагматики, то явственно видишь совестность достаточности, а того паче, богатства, иными словами — благотворительность выгодна государству, потому как она добровольно социальна и выравнивает общество вкладами ценностей одними и получением благ от этих вкладов — другими. То бишь государство дельно смекнуло: доброта и личностность куда эффективнее холодно-безликого бюджета, она делается конкретными людьми для других людей, это значит — для общества, для государства. Ну не грех ли облагать при этом Курта Вейсхаупта налогами? И он не облагается. Налог на доброе решение, благородное убеждение — такие налоги существуют в одной-единственной стране — увы, в нашей... Однако это иной разговор. Известна поговорка: жадный платит дважды. Ограничивая благотворительность, накидывая налоговую петлю даже на собственно благотворительные фонды, государство наше несчастное все уразуметь не в состоянии, что средства, минующие лестницу: владелец — налог — социальная выплата, даже людьми получающими воспринимается по-иному — не как долг, а как благие деяния. Впрочем, вот уже три года никто не слышит этих моих публичных стонов.
Так что, изуверившись в государственной благоразумности, обращаюсь к тем, кто стремится к новой карьере: вы наша прямая и, при отсутствии разумных законов, последняя надежда. Не забудьте истину, давно имеющую всемирную значимость: приобретая — отдавайте. Да, богатство вас укрепит, но возвысит только помощь слабым. Но главное мое слово обращено не к одним лишь благополучным. Нет, не вправе на жизнь мысль о том, что я, де, помогу, сам сперва укрепившись. В благом помысле нет очередности — что во-первых, что во-вторых. Совесть — понятие внеочередное. Доброта не становится в конец разнообразных намерений. С ней, как с хоругвью, делать надо самый начальный шаг.
И тут в самую пору рассказать про удивительного человека, который живет не за океаном, а в Казани и, хотя работает всего лишь возчиком при магазине, «водителем кобылы», по новым временам вполне мог бы именоваться бизнесменом, потому как выращивает бычков, мясо продает, а выручку... И вот тут бизнес или, скажем, высокодоходное фермерство полностью изменяет свой путь, потому что всю выручку Асхат Галимзянович Галимзянов отдает малышам из Казанского дома ребенка. Повторяю: всю.
От богатств ли своих отдает Галимзянов? От каких богатств, коли жил до последней поры в комнате с печным отоплением? Просто дал в горькую свою пору, точно так же, как Курт Вейсхаупт, слово вечно служить тем, кому еще хуже. Тяжко болела жена, он и поклялся. И зарок свой исполняет. Всегда станет исполнять.
Так что, бесконечно мыкаясь между нравственными ценностями, одна из которых — «мое», а другая — «чужое», сопрягая одно с другим и одно другому противопоставляя, нелишне помнить, а может, и во главу всех дел возложить один из библейских сюжетов.
Помнящие да помнят, а остальным напомню: Христос сел напротив сокровищницы храма и смотрел, как народ кладет деньги в нее. Многие богачи клали много. А бедная вдова положила всего две лепты (монеты). Иисус же подозвал к себе учеников своих и сказал: «Истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела».
Упаси меня Бог сравнивать Вейсхаупта и Галимзянова: низкий поклон и тому, и другому, к тому же вовсе не от избытка, но из убеждений своих помогает российским детям Курт Вейсхаупт. Главный моральный вывод замечания Христа в том, что и бедность не причина не помочь иному. Сострадание не есть достоинство одной лишь состоятельности, а чаще всего это высокое сопутствие бедности. Когда речь о помощи другому, иными словами, творить эту помощь надо немедля, не помня об очередности «своего» и «чужого», а уж если ты наработал хотя бы что-то, торопись, отдай.
Только отдавая, человек возвышается. Вы лишь вслушайтесь в стон, звучащий рядом с вами. 20 тысяч детей безвинных рождаются с пороками сердца каждый год, они могли бы жить да жить, соперируй их вовремя врачи, но — увы... 200 тысяч глухих детей в России, 20 тысяч — слепых. Тысячи больны раком и лейкемией, а у государства все не находится средств на строительство специального института детской онкологии. Да что там — 60 процентов московских ребятишек сидят на уроках впроголодь и дремлют с голодухи. Разве это учение?
Когда шесть лет назад наш фонд только возникал, я называл много горьких детских бед, и все же много было доброго и важного: и детсады практически бесплатно, и лагеря, и художественные, спортивные школы — было же, было! Во всяком случае, не было массового беспризорничества, оно оставалось лишь книжным представлением 20-х годов, и вот — возродилось! Не было детской проституции, так, отдельные ЧП. Теперь это новая социальная данность. Детская преступность не только растет в геометрической прогрессии, но и обретает черты придатка взрослой мафиозности, подручного взрослого бандитизма. Лишенное только что, в 1987-м, принятого права на внеочередное получение жилья, нынешнее, увы, нового свойства сиротство негласно сбивается в волчьи стаи, и я официально предуведомляю власть предержащую: скоро и вы, и все общество впрямую поплатитесь за это. Право ребенка как международного свойства данность, едва только ратифицированное нашим сообществом, столь многозвонно стремящимся к пропагандистской «цивилизованности», нарушается сплошь и рядом, вызывая — пока непубличное, пока безгласное, пока подспудное, но зреющее, господа, и обязательно созреющее чувство ненависти детей к взрослым, младших к старшим, растущих к выросшим, и мы получим пока потенциальную межпоколенческую рознь, которая много серьезных бед нам подарит. И моральных, и физических.
Нет, не откупиться я предлагаю — богатым, состоятельным, достаточным или даже бедным. А — разделить. Разделить беду, настигшую всех нас. Процветание одних всегда возможно лишь за счет других — таков объективный закон сохранения энергии. Он, этот закон, действителен даже тогда, когда его игнорируют. Качественные скачки происходят не враз, они накапливают энергию лишь постепенно. Разумный мир, признавая целесообразность неполитических законов, учится выпускать пар, зная о них — прогнозировать процедуру накопления, снижать социальный напряг. Безумный мир тщится по-быстрому растащить общее добро, разорвать на лоскутья и без того-то жалкое одеяние, выданное одно на всех.
Уйти от вражды и крови, гарантировать будущее своему потомству можно только добровольным перераспределением, человечно определенным чувством справедливости.
Трижды подчеркну эти слова: добровольной справедливостью.
Комментариев: 0
Оставить комментарий