Искренность - Беседа Альберта Лиханова с Сергеем Безруковым

Артист Сергей Витальевич Безруков с точки зрения жизненного опыта человек еще очень молодой – ему едва перевалило за 30.

Но ведь артист проживает много жизней, да и каких. Вот он играет Пушкина во МХАТе имени Чехова и фильме Натальи Бондарчук, и он должен если и не стать Пушкиным, то хотя бы как можно ближе приблизиться к нему, войти в его душу, а, может, и плоть.

Сергей Безруков немало работает в театре, но особую популярность среди молодых ему принесла роль главного персонажа в фильме "Бригада". Вчерашний пограничник, отвергнутый внешне успешной жизнью, он становится главой банды, вполне как будто обаятельный. Но в этом обаянии – отчаяние, расплата за содеянное, и – гибель. В полном смысле – антигерой нашего времени.

Сергей Безруков по возрасту близок молодым, и потому его слова, артиста, в ранние годы увенчанного и Государственной премией России и многими театральными наградами, звучат как возможная биография тех, кто строит судьбу сегодня.

Альберт ЛИХАНОВ: Сергей Витальевич, как-то так повелось, что когда рассуждают о нравственности, обычно призывают к диалогу людей постарше. А это, пожалуй, не всегда верно. Свой опыт и свое, приближенное к конкретному времени мнение, должно быть и есть у тех, кто помоложе. Начнем же со стандартного: какие жизненные принципы вы считаете для себя самыми важными?

Сергей БЕЗРУКОВ: Мой главный принцип – и человеческий, и актерский – в нашем ремесле это особенно важно – искренность, искренность во всем. Я думаю, что искренность не только черта характера. Я думаю, что человек, который совершает зло, тоже в какой-то степени искренен в том, что он делает. Он совершает искренне свое зло. Но я не это имею в виду. Человек ведь искренен изначально. Человек искренний – это человек более чистый, как мне кажется. А что касается советов и примеров, то, наверное, глупо мне было бы сейчас пытаться говорить молодому подрастающему поколению: мол, слушайтесь папу, слушайтесь маму. Невозможно заставить молодое поколение такими назиданиями стать лучше. Все равно дети по характеру своему, особенно сейчас, в наше время, как-то стараются быть совсем самостоятельными. Поэтому у меня такое для них рацпредложение. Друзья мои, вы выслушайте совет, а поступайте, как вам захочется. Но выслушать совет все-таки нужно. И не обязательно выслушивать советы, допустим, одного человека. Можно послушать многих людей. И среди этих советов, я думаю, вы найдете ту самую золотую середину, с которой вы либо согласитесь, либо попробуете примириться, либо уж поступите совершенно по-другому. Но тем не менее не грех послушать советы, тем более людей более опытных. Потому что если в вашей жизни встретился настоящий учитель, мастер, это всегда хорошо. Я думаю, даже не мешало бы молодому человеку, который начинает только жить, найти этого мастера, учителя. Поискать его.

Хорошо если ученик пойдет дальше своего учителя. В этом жизнь – пойти дальше.

Альберт ЛИХАНОВ: Есть такое философское высказывание. В сознании молодого человека – весь мир для него одного. Это своего рода молодой эгоизм. И в то же время в таком сознании – духоподъемность, жизнерадостность, посягательство...

Сергей БЕЗРУКОВ: В этом может быть и эгоизм – весь мир для него. Надо помнить, что не только мир тебе, но и ты должен сделать что-то миру такое. Взаимосвязь, по-моему, обязательна.

Альберт ЛИХАНОВ: Расскажите, как вы нашли эту взаимосвязь? Наверное, в этом участвовала ваша семья?

Сергей БЕЗРУКОВ: Безусловно. Мне повезло: у меня был и есть наставник и учитель – это мой отец Виталий Сергеевич Безруков. Он с детства моего много занимался мною, растил меня как творческую личность. Это он воспитал во мне актера, и недаром мы сейчас находимся с вами в стенах Московского художественного академического театра – ведь все наши корни отсюда. Отец закончил школу-студию МХАТ, и я закончил школу-студию МХАТ. Школа МХАТ, школа перевоплощения означает все-таки прежде всего ту самую искренность чувствований. Не игра как таковая, а чувства, подлинное существование на сцене. Перевоплощение – это полное существование. А для этого нужно "копить душу", и это внушал мне Олег Павлович Табаков, когда я поступил к нему на курс. Он любил повторять: "Копи котел внутри себя". Котел, котел! В моем понимании котел внутри меня – та самая душа, которая должна быть восприимчива ко всему. В ней должно быть так много отзывчивости ко всему. Большой котел. Неравнодушие ко всему. Неравнодушие.

Альберт ЛИХАНОВ: Вернемся к вашей семье. Все-таки, видимо, вы отца слушали?

Сергей БЕЗРУКОВ: Очень важен личный пример всегда и во всем. Пример старшего, учителя. Если, допустим, старший курит и запрещает курить младшему, это обыкновенный бред, и воспитание здесь заканчивается сразу, даже не начавшись. Если ты сам врешь, а учишь других не врать, это тоже тупик, из которого не выйти, потому что все равно ученик видит истину. Ему нужен убедительный пример. Без примера не обойтись. И отец мой личным примером воспитывал меня. Он занимался мною не только на уровне нравоучений. Все мое воспитание происходило а-пропо, между прочим. Мы играли в футбол, ездили в экскурсии по Золотому кольцу. Мы были у Пушкина в Михайловском. Машины у нас не было, мы ездили на поезде, как все. Это было общение абсолютно дружеское. Отец никогда не ставил себя выше меня. Отношения были доверительные, даже братские, что ли.

Альберт ЛИХАНОВ: Ну, а не было случаев, когда такая близость мешала?

Сергей БЕЗРУКОВ: Существует момент взросления, когда ты уже по-своему поступаешь, когда ты слушаешь советы, но поступаешь сам. Вот это самая важная переходная грань: ты взрослеешь. В какой момент именно ты должен сам понять, что повзрослел. Это не значит, что ты вошел в противоречие с учителем. Просто ответственность с плеч учителя переместилась на твои собственные.

Альберт ЛИХАНОВ: Очень много примеров, когда в благополучных семьях, ну, чаще всего это совпадает с отрочеством, дети перестают слушать своих близких. Больше того – разговоры с мамой, с папой вызывают у них аллергию, отторжение. Как это можно оценить, что происходит с молодыми людьми в это время?

Сергей БЕЗРУКОВ: И у меня бывали такие моменты. Но у меня был авторитет отца. Это называется – уважение к авторитету. Ты можешь не соглашаться. Но уважать ты должен. Вот в чем дело. Родительский авторитет, наверное, закладывается с совсем раннего детства, и в этом все дело – есть ли или нет. А во многих благополучных семьях, я думаю, взаимоотношения с ребенком строятся на подкупе дорогими подарками, к примеру, а не на уровне доверия. В этом основная ошибка. Потому что воспитание не в том, что ты за хороший поступок ребенка даешь ему конфетку.

Альберт ЛИХАНОВ: Можно сказать, ваши отношения с отцом складывались так благородно, потому что отец был искренен по отношению к вам, не жалел своего времени, чтобы быть вместе с вами, вкладывал себя в вас, и вы в какой-то момент это оценили?

Сергей БЕЗРУКОВ: Безусловно. Не подумайте, что я сознательно опускаю маму, нет, мама мной занималась всегда. Я благодарен ей за это. Но для воспитания мужчины, я так думаю, все равно в какой-то определенный момент женщина отходит на второй план, а на первый выходит мужчина – именно ему хотел бы уподобиться мальчик. И если этот мужчина может быть наставником, мастером, сенсеем – он обречен на учительский успех. Жаль, что многие отцы не хотят понять этого – пьянствуют, тратят время на карты, домино, а не на сына. Такой батюшка лишь строжится и наивно думает, что он воспитывает. Сейчас модно такое слово – инвестиции, то есть вложения. Подразумеваются чаще всего денежные вложения во что-то: в квартиру, в бизнес. А ведь самые главные инвестиции семьи в целом и отца в частности – вложения в собственных детей. Хорошие, не забывающие родителей дети – главное семейное богатство, главное достояние, которое дороже любых материальных ценностей.

Альберт ЛИХАНОВ: Наверное, главные инвестиции вашей семьи в том, что отец-артист вложил свои лучшие качества в сына-артиста? Больше того, как я понимаю, он вложил в вас очень много и личного творческого. Ведь пьеса о Есенине написана вашим отцом для вас.

Сергей БЕЗРУКОВ: Да, и пьеса "Александр Пушкин", которая сейчас идет в Ермоловском театре, — это все пьесы моего отца, постановка моего отца. Опять же спектакль "Ведьма" в антрепризе, спектакль по чеховским рассказам, — это пьеса, написанная моим отцом.

Альберт ЛИХАНОВ: Сначала воспитывал вас как артиста. Теперь знает ваши возможности и предоставляет вам текстовую, сценарную возможность для творческой реализации. Это, мне кажется, небывалый пример.

Сергей БЕЗРУКОВ: Это было на самых ранних этапах, безусловно. Но сейчас выбор играть роли, которые мне интересны, я делаю сам. И всегда выслушиваю советы многих любящих меня людей, в том числе моего учителя, основного мастера, Виталия Сергеевича Безрукова – моего отца.

Откуда, например, возник спектакль "Александр Пушкин"? Он возник потому, что отец посмотрел многие мои работы в театре и понял, что для меня пока еще никто не написал пьесу и что мне нужна пьеса, в которой я бы сыграл именно Александра Сергеевича Пушкина. И так вышло, что этот образ повел меня как человека. Мне нужно было поискать в самом себе – и найти! – такие свойства характера, которые бы совпадали с качествами моего великого героя. И отец, помимо того, что он обучал меня актерскому ремеслу, воспитывал во мне совпадение моей личности с личностью моего героя. Если я предельно честен в этой роли, значит, зритель, который ее посмотрит, вынесет что-то для себя. Создавая спектакль о Пушкине, отец руководствуется не только тем, что он дарит мне роль Александра Сергеевича. Очень важно было после нашумевшего сериала "Бригада", который всколыхнул молодежь по всей стране, обратить внимание на русскую классику, которая никоим образом не соприкасается с этим сериалом, идет совершенно вразрез. И, тем не менее, играя до "Бригады" Есенина, Моцарта, мне важно то, что молодой человек воспитывается и на классике, в том числе. Классика – это основа, это база. Если на мой спектакль приходит молодежь и за четыре часа сценического времени успевает заново полюбить Александра Сергеевича Пушкина, — это моя победа.

Альберт ЛИХАНОВ: Давайте поговорим о "Бригаде", о вашем персонаже.

Сергей БЕЗРУКОВ: Сложный вопрос, честно скажу.

Альберт ЛИХАНОВ: Вот образ главного героя, который вы создали. Он, с одной стороны, обаятельный. Но ведь он, с точки зрения общепринятой морали, отрицательный. Вот давайте поговорим об этом стыке – стыке обаяния и отрицания.

Сергей БЕЗРУКОВ: Кто предстает перед нами в самой первой серии? Старший сержант погранвойск Александр Белов, который родился где-то на окраине Москвы, в районе Бирюлево. У него есть друзья закадычные. Они приходят из армии. Его спрашивают: "Сань, ты знаешь, что сейчас самое главное в жизни?" И тогда этот будущий крестный отец говорит: "Скажешь – бабки, получишь в лоб". Или когда на него наводят пистолет, он говорит: "Никогда не наводи оружие на человека". Это говорит будущий Саша Белый. То есть перед нами изначально предстает не убийца, бандит, киллер, а нормальный парень, абсолютный максималист, честный, правдивый, порядочный человек.

Теперь вспомним время, 89 год. Вспомним ситуацию, в которую поставлен мой герой, когда его незаслуженно обвиняют в убийстве, когда в него стреляют. За что? Он хочет поступать в Горный институт, хочет заниматься вулканами. Но жизнь складывается таким образом, что ему отрезают все пути к отходу: и этот Горный институт, и занятие вулканами – ему все отрезали. В результате его еще тяжело ранили.

Какова реакция этого парня, который пока абсолютно честный, порядочный? Возмущение: за что, за что?.. И вынужденная необходимость защититься. Так он создает свой клан. И хотя он живет по бандитским законам, он не хочет продавать оружие в Чечню, не хочет заниматься наркотой, и сам не употребляет — он все еще сопротивляется беспределу. В нежелании опускаться на самое дно, наверное, и заключено то самое обаяние. Но все остальное – это зло.

Альберт ЛИХАНОВ: Получается так, что ваш герой не в состоянии оказаться выше обстоятельств. Он их жертва, и обстоятельства диктуют ему линию поведения. Но ведь вся русская культура посвящена этому конфликту. И там герой стремится к победе над обстоятельствами – вспомним Виктора Сергеевича Розова и фильм "Летят журавли"... Там тоже два полюса, один становится выше обстоятельств, он кладет жизнь на алтарь отечества, погибает. Второй не преодолевает этих обстоятельств и спасается. Но кто из них герой – это серьезный философский посыл. Я просто хочу вас спросить: новые-то поколения правильно понимают обреченность обаяния вашего героя? Мне кажется, все-таки надо дать понять, что обаяние и даже причинность преступности не извиняют этого человека, зрители должны увидеть в этом еще что-то, еще какую-то сверхзадачу?

Сергей БЕЗРУКОВ: Я так думаю, что молодые зрители немножко не поняли моего героя, когда начинают, уподобляясь фильму, заигрываться в эти опасные игры. Люди более умные и зрелые поняли и финал картины, и поняли, к чему это все ведет. Пользуясь случаем, я хотел бы в очередной раз об этом сказать: зло все равно будет наказано. Это мое убеждение, это мое кредо, это мое ощущение жизни: зло всегда будет наказано. Человек даже хороший, который встал на путь зла, будет непременно наказан. В данном случае мой Саша Белый – человек хороший, который встал на путь зла, который пытается оставаться быть хорошим, но он все равно служит злу. В результате он наказан.

Не грех напомнить ребяткам, которые пытаются в это легко играть, что за каждым преступлением последует смерть и наказание. Это по Достоевскому – если ты хотя бы один раз преступил, это аукнется. Нет на земле проступка без отмщения. Это Гете.

Это я к тому, что ребятки, которые ищут романтизм в силе, своеобразное робингудство, глубоко заблуждаются. Саша Белый на них не похож, так же как они не похожи на Сашу Белого и не будут на него похожи. Потому что изначально мой персонаж не был бандитом и не хотел им быть. А ребята, которые сейчас играют в бандитов, изначально хотят ими быть. В этом основная разница. Они пытаются играть в Сашу Белого, которым никогда не будут. Они никогда не смогут дорасти до его внутренней доброты. Он не был бандитом, он был человеком, который запутался в этих двух полюсах. Запутался, и это его разорвало. Он погиб в конце, погиб морально. Не физически, но морально он никто. С чего он начал, кем он был и какой он в конце фильма? Он никто. Для человека, для личности быть НИКЕМ – самое страшное. Можно играть, нельзя заигрываться. Можно взять лук со стрелами, пойти в Шервудский лес и попытаться быть Робин Гудом. Но финал страшный.

Альберт ЛИХАНОВ: Короче говоря, вы объясняете, что ваш персонаж не образец для подражания ребят. Думайте о своей судьбе...

Сергей БЕЗРУКОВ: Да. Но прошло немного времени, и мне предложили сыграть милиционера, старшего лейтенанта Кравцова. И сейчас милиционеры встречают меня на улице и говорят: "Господи, ты сыграл идеального милиционера, которым мы должны быть!" Я слышал такие признания в лицо. Вот они – два полюса. Два человека, у которых есть положительные начала, два героя. И того и другого не любят органы власти. Старшего лейтенанта Кравцова не любят в милиции, потому что это человек-совесть, абсолютно порядочный и честный. Его не любят за это. Он та самая белая ворона, каких практически не бывает. Саша Белый и Кравцов – я сыграл две иллюзии, какими должны быть люди.

Альберт ЛИХАНОВ: Итак, два полюса. Преступник и милиционер. Человек против власти, человек за власть. У них, наверное, есть какой-то общий знаменатель? Я бы выбрал в качестве знаменателя такое понятие, как достоинство. Вот скажите, когда мы говорим о достоинстве человека, разные ли они в разные времена? Или это проходящее сквозь самые смутные или самые светлые времена, единое, цельное качество?

Сергей БЕЗРУКОВ: Я думаю, что это качество единое. Те же самые страсти, что бушевали, допустим, в 17-м веке, 18-м, 19-м, бушуют и сейчас, в 21 веке. Все похоже. И чувство собственного достоинства, вообще чувство достоинства – оно едино. Единственно, что в разные времена, когда это чувство достоинства люди защищают по-разному. Раньше, скажем, в девятнадцатом веке, дуэли были запрещены, а, тем не менее, Александр Сергеевич пошел на отчаянный шаг, нарываясь на смерть. Тогда защищали достоинство с помощью дуэли. Сейчас чувство достоинства очень уязвимо, очень легко оскорбить.

Альберт ЛИХАНОВ: Но и тогда... Вспомните, что говорил Лермонтов о Пушкине. Он сказал "невольник чести". Честь и достоинство не одно и то же, но это рядом стоит...

Сергей БЕЗРУКОВ: Это категории очень близко стоящие. Я думаю, что они даже неразрывно связаны друг с другом – понятия чести и достоинства. Без чести не было бы достоинства, и без достоинства не было бы чести. Я думаю, что так было бы даже точнее.

Тем не менее, тогда все-таки защищали более первобытным методом. Оскорбили – пошел и стрелялся. Сейчас более иезуитские методы, когда ты ответить не можешь, если тебя оскорбляют. И возникает ответное насилие. Опять же для молодежи. Я не сторонник насилия. Боже, упаси. Я против. Я убежденный миротворец. Но прекрасно понимаю, что пока не будет сильного закона, которого будут бояться, люди станут в ответ на оскорбление постоянно прибегать к насилию, абсолютно примитивному, даже бытовому и первобытному. Сейчас за оскорбление как минимум бьют морду. Или убивают, чего в стране, где силен закон, быть не может.

Альберт ЛИХАНОВ: Но что делать, пока закона нет, а если будет – его не устрашатся?

Сергей БЕЗРУКОВ: Я думаю, как бы бросить такой своеобразный клич что ли для самоосознания: чтобы быть достойным великой страны, где мы рождены, нужно быть еще и достойным по отношению к своей собственной жизни. Либо ты прожигаешь эту жизнь, которую тебе дал Господь Бог, родители, и она у тебя бесславно заканчивается, либо ты живешь с пользой и для себя и для других, принимая во внимание и уважая достоинство другого. Мне кажется, любого пацана, любого парня стоит спросить: ты пришел быть трутнем, просто прожить эту жизнь, либо ты что-то сделаешь как мужик?

Как это у Достоевского: тварь ты дрожащая или право имеющий? Я бы задал вопрос так: мужик ты настоящий русский или ты... никто? Очень хочется, пользуясь случаем, сказать: ребята, будьте вы сильными, потому что вы все личности, и от вас зависит будущее России. Мне кажется, это сложно понять, но тем не менее если человек это понимает, возникает чувство того самого достоинства. Значит, от моей жизни, от того, что я в этой жизни сделаю, зависит будущее России. Значит, я что-то значу. Я не просто спившийся или наркоман, который ничего полезного не сделал в своей жизни. Всегда ведь возникает вопрос – что ты сделал полезного в этой жизни? Ты потратил деньги родителей? Ты отобрал эти деньги у кого-то? Ты имеешь право на это – отобрать у кого-то деньги? Ты их сам заработал? Ты сделал что-то такое, ради чего, допустим, другой человек может пожать тебе руку и сказать – да, ты достойный человек.

Не хватает у тебя, допустим, познаний в математике. Но ты силен физически. А спорт? Неужели не возникает чувства обиды, когда мы видим столько поражений наших сборных, не только по футболу. Допустим, мы все визжали, оттого что наконец-то выиграли. Мы были счастливы все. Но это единичный случай. Просто обидно.

Альберт ЛИХАНОВ: Во всякой семье есть три категории возрастные – старики, дети растущие, и взрослые, — и эти поколения живут, не пересекаясь очень часто друг с другом. И, между прочим, в этом вина не только тех взрослых, которые работают, и стариков, но еще и самих детей. Мне кажется, им надо бы пораньше осознавать, что бабушка, дедушка, которые тут мозолят глаза, каждый день что-то такое вещают, воспитывают, пилят, — их предтечи, предки, которых надо понять. А ведь сколько примеров, когда старики уходят, и ребята потом хотят узнать: но кем же они были – бабушка, дедушка, за что у него медаль вот эта или этот орден. А ничего уже не узнаешь. Оказывается, нет этого стержня в семье, нет осознания себя как частицы этой преемственной системы. И, таким образом, гордость-то откуда за страну может появляться, если он не знает про своих ближайших предков, не чтит их?

Сергей БЕЗРУКОВ: Прибавим к этому и обиду за нашу русскую историю. Сколько раз ее переписывали? Переписывали, как кому вздумается. Красные пришли – грабят, белые пришли – грабят. У нас все, кому не лень, переписывают эту историю.

Для того чтобы у человека возникла гордость за Россию, он должен знать внятную историю. Было время, когда про бабушек и дедушек, если они дворяне, вам не позволялось знать. Теперь вот вроде надо стыдиться бабушек и дедушек – коммунистов. И при этом свобода на дворе... Все мы – и старшие, и младшие живем в своем времени. Ни время, ни родителей мы не выбираем. И никого нам не надо стыдиться – ни в прошлом, ни в настоящем.

Альберт ЛИХАНОВ: Сергей, вы в 23 года стали лауреатом Государственной премии. Так что давайте поговорим о славе. Знаете, сегодня, по моему ощущению, артистам, прежде всего артистам эстрады, многовато необоснованного успеха достается. Немножко больше того, что вы заслуживаете. Я имею в виду не вас лично, а эстрадное актерство, смехачей разных, вообще деятелей культуры. Почти не знаем мы крупных наших ученых. Я хочу знать – они существуют или нет, кроме нобелевских лауреатов Алферова, Гинзбурга, еще нескольких имен. Для меня, например, это великая тайна. Если смотреть телевизор, то ничего не узнаешь про это, или так – мельком. Дальше. Есть ли у нас великие учителя? Которые совсем недавно были. Почему-то про них перестали говорить. Я помню, "Вечера в Останкино" телевидение проводило: целый вечер вся страна смотрит, что говорят учителя, вообще о детях, о жизни, о воспитании. Сейчас этого нет.

Наконец, рабочие. Где они? Кто они? На слуху ли хоть одно имя? А остались ли у нас крестьяне? Или из Вим-Биль-Дана или откуда-то из-за речки нам привозят молоко? Все-таки кто-то ведь есть, кто-то работает! Но он в тени. Давайте поговорим об известности как социальной необходимости и о славе как о чем-то вынужденном. Теперь слава – не признание таланта, заслуг, а то, что обозначается новым междометием – пиар, что ли? Есть всяческие выражения, что искать славы нельзя, что всякая погоня за славой тщетна. Ну, вот возьмем только одну интеллигенцию. Вы ее представитель. Вы рано удостоены награды. Вы себя чувствуете в лучах славы, она вам как – помогает, вдохновляет, или она вас заставляет работать. И вообще помните ли вы о славе?

Сергей БЕЗРУКОВ: Об этом невозможно не помнить, потому что все, кому не лень, об этом напоминают. Что касается славы как таковой, я думаю, не нужно задумываться о ней и пытаться купаться в ее лучах. Для меня лично это просто повод для того, чтобы работать еще больше.

Альберт ЛИХАНОВ: Это тоже от отца?

Сергей БЕЗРУКОВ: Я думаю, в какой-то степени – да, потому что мы трудяги. У меня корни крестьянские – мои предки крепостные крестьяне нижегородские. Мы с отцом продолжаем эту родословную наших крестьян. Мы пахари на земле. Я пахарь в большей степени, чем артист. Поэтому для меня слава – основание для того, чтобы работать еще больше. Это подстегивает. Кроме того, слава – это тягота, которая мешает сосредоточиться, мешает нормально, спокойно работать. Мешает – вот и все.

Что касается признания людей науки, труда, естествоиспытателей, инженеров крупных, рабочих и крестьян – конечно же, они соль земли. А попса, эстрада, концерты всякие – все это для развлечения, может быть, своеобразный наркотик, и он многим нравится. Да, иногда это снижение культуры, ведь если вслушаться в текст некоторых шлягеров, дурно становится, поэзией-то и не пахнет. Но вот сегодня все это процветает. Согласен, столкновение, конфликт культур, победа одних, порой сомнительных, авторитетов над другими имеет место.

Альберт ЛИХАНОВ: Широкие ненаучные массы, пока на них не обрушились неожиданные сообщения о том, что сначала Жорес Алферов, а потом Виталий Гинзбург стали лауреатами Нобелевской премии, и не знали таких имен. Это очень интересный синдром. В стране были люди, которые в результате удостоены этих наград, а о них знали только их друзья и близкие, специалисты или ученые, в то время как во многих странах мира этих Нобелевких лауреатов просто-напросто готовят средства массовой информации, кроме того, что они заслужили таких наград. Скажем, в литературе так точно готовят, это чисто политическая, организаторская деятельность.

Очень жаль, что лучшее время на телевидении занимают сплошь юмористы и всякая попса... И почему-то в этот самый прайс-тайм нет этих подлинно великих людей, персон, настоящих учителей, удивительных рабочих и крестьян. А в жизни они есть и играют в обществе важную роль.

Сергей БЕЗРУКОВ: Это мне тоже очень неприятно. Что касается телевидения, то это отдельная тема. Отнюдь не бросая в него камень, я ведь пользуюсь его благами, поэтому не плюю в колодец, из которого мне еще придется напиться. И тем не менее, с точки зрения социальной, политической, моральной я бы пересмотрел многое, что выпускает телевидение. Допустим, я убежденно всегда говорю о возвращении цензуры в хорошем смысле этого слова. К великому сожалению, у нас в России все, как говорится, уходит в крайности, у нас страна крайностей. Когда были "Веселые старты", тогда там любой выигрыш рассматривался просто как выигрыш – люди победили и все. Не то, что они возьмут огромное количество бабок. Они выиграли – и это уже здорово. Они выиграли. Момент соревнования просто чисто физического. Они победили. А сейчас великое количество программ воспитывают желание получить огромные деньги. Это воспитание алчности, и ничего другого. А тематика сериалов? Ведь убийство становится двигателем сюжетов. Я говорю: друзья, давайте сделаем про героев МЧС такой сериал, четыре друга настоящих, закадычных – помогают людям в экстремальных ситуациях. Или, допустим, "Спецназ", хороший, позитивный образ спецназовца. Но есть у меня ребята знакомые, спецназовцы, которые отводят в сторону, неловко глаза прячут и говорят: "Ну, какой это спецназ!" – "Ребята, это же про вас!" – "Какое про нас! Перестань".

Я понимаю так, что если бы снять реальный хороший фильм про спецназ, и там бы были настоящие русские воины, настоящие офицеры, и показать, как оно это бывает, насколько это мощное братство, я думаю, после этого многие молодые люди обратили бы внимание и на профессию спецназовца. И она бы, эта профессия, воспряла. Так что тут все зависит от политики – либо политика разрушающая, либо политика созидающая.

Альберт ЛИХАНОВ: Скоро у вас спектакль. И вас ждут аплодисменты.

Сергей БЕЗРУКОВ: Каждый раз аплодисменты надо заслуживать.

Альберт ЛИХАНОВ: Гете сказал, что аплодисменты, как и ответную любовь, можно лишь желать, вынудить их нельзя.

Сергей БЕЗРУКОВ: Безусловно.

Альберт ЛИХАНОВ: Поэтому я желаю желанных аплодисментов, тех, которые вы получаете как ответную любовь.

Сергей БЕЗРУКОВ: Спасибо.



Беседа опубликована в газете «Трибуна» 22 апреля 2004 года.