Когда готовился к печати этот номер журнала, ушёл из жизни академик РАН Евгений Велихов — известный физик-ядерщик, почётный президент Российского научного центра «Курчатовский институт», академик РАН, почётный секретарь Общественной палаты, лауреат многих премий. 2 февраля ему исполнилось бы 90 лет. В память об этом замечательном человеке, много сделавшем для России, публикуем его беседу с нашим корреспондентом, где академик Велихов рассказал о волновавших его проблемах.
— Евгений Павлович, сотрудники Курчатовского института, в котором вы проработали большую часть жизни, получили на термоядерной установке токамак плазменный заряд с температурой в десятки миллионов градусов по Цельсию, что значительно превышает температуру в центре Солнца. Какие это сулит перспективы?
— Наши ученые тем самым стали на шаг ближе к созданию нового, вечного и безопасного источника энергии. Установка токамак важна как часть технологического цикла будущей «зеленой» ядерной энергетики. Термоядерный синтез, позволяющий получить в десятки тысяч раз больше энергии, чем при сжигании нефти или газа того же количества, может стать основным источником энергии для человечества. Это сулит революцию в энергетике! Наши многолетние поиски направлены на то, чтобы найти пути ускорения реализации этого проекта.
— Что, на ваш взгляд, помогает добиться успеха в науке?
— Для того, чтобы чего-то добиться в науке, желательно, особенно сейчас, быть предельно профессиональным в одной области. И у меня тоже есть несколько узких областей (тот же термоядерный синтез, например), где я могу считать себя профессионалом. Психологического «выгорания» от того, что десятилетиями занимаешься одним делом, в этом случае не бывает. Потому что серьезные задачи решаются всю жизнь. Самую цитируемую свою работу я сделал в Курчатовском институте в возрасте 21 года. Тогда я поставил перед собой сложную задачу, связанную с возникновением магнитных полей на Земле, на других планетах и во Вселенной в целом. Там есть целый ряд проблем, которые до сих пор не решены. Я продолжаю этим заниматься до сих пор.
— Наряду с этим вы много времени отдаете общественной деятельности. Не вредит ли это вашим научным занятиям?
— Ну, во-первых, научные занятия в сторону я ради этого не отодвинул. Дело в том, что я всегда какую-то долю времени посвящал общественным делам, еще с юности. Работая в Курчатовском институте, к примеру, возглавлял Совет молодых ученых ЦК ВЛКСМ. И мы тогда сделали много полезного. Премия ЦК комсомола для молодых ученых, например, проходила через этот Совет. Я очень доволен той работой. Она была чрезвычайно продуктивна. Фактически деятельность наша касалась всех наук. Работа с молодыми учеными — это очень важно, потому что старение науки — одна из крупнейших наших проблем.
Полноценная жизнь, даже если ты целиком посвятил себя науке, требует разнообразия… Эйнштейн, как известно, был музыкантом, любил музыку. У меня, к сожалению, с музыкой не все ладно, поскольку нет слуха, зато у меня есть общественная жилка, что дает толчок к многим делам помимо научных. Так исторически в нашей семье сложилось — оба моих деда занимались общественной деятельностью, и другие близкие. Это у меня крови.
Разумеется, при этом происходит некоторое распыление сил, поскольку я трачу время на то, для моей научной деятельности не существенно. Иногда этого времени жаль. А иногда — наоборот. Ведь никогда не знаешь наверняка, что в итоге даст в будущем наивысший результат. Как писал Борис Пастернак, «Другие по живому следу пройдут твой путь за пядью пядь. Но пораженья от победы ты сам не должен отличать».
— При каких обстоятельствах ваша общественная деятельность приобрела международный масштаб?
— Когда во времена президентства Рейгана в Соединенных Штатах атмосфера во взаимоотношениях СССР и США накалилась, меня вовлекли в дискуссию о том, как избежать ядерной катастрофы. В итоге удалось не просто провести обсуждение, не только дать рекомендации правительствам, но и продемонстрировать возможность взаимной проверки контроля подземных ядерных взрывов с помощью сейсмических приборов. Участвовали в проекте наши и американские ученые. Разместили измерительную аппаратуру вокруг полигона в Семипалатинске, а потом её продемонстрировали в Неваде, где проводили испытания американцы. Америка до этого обвиняла Советский Союз в том, то мы нарушаем договор о предельной мощности ядерных взрывов — 150 килотонн. Мы показали, что на самом деле это не так: сейсмический сигнал в Семипалатинске с его твердыми почвами затухает в два раза медленнее, чем в Неваде — гигантской ёмкости с песком. Поэтому по американским оценкам у нас взрывы были в два раза сильней. Мы продемонстрировали возможность контроля над ядерными испытаниями. Раньше правительства договориться по этому вопросу не могли. А мы, ученые, сделали это помимо правительств. Это сильно повлияло на изменение политического климата в Америке, и США в конце концов подписали Договор об ограничении подземных испытаний ядерного оружия.
— Вспоминаю вашу статью, опубликованную в начале 80-х в газете «Советская культура», где вы предрекали эру персональных компьютеров, когда еще никто об этом не помышлял. И вы оказались пророком — в считанные десятилетия громадные супер-компьютеры превратились в карманные гаджеты. Вас к тому же называют отцом школьной информатизации. Как это происходило?
— Должен сказать, что именно я первым привез в нашу страну компьютер фирмы Apple, а один из его создателей, пионер эры информационных технологий Стив Джобс единственный раз в своей жизни посетил Советский Союз по моему приглашению. Мы познакомили его с тем, как обучаем в нашей стране детей компьютерным технологиям…
Убежден, что человек готов общаться с компьютером уже с пяти лет. В 80-х мы начали думать, как обучать этому наших школьников. Встал вопрос: как обеспечить потребности школ в компьютерной технике. В МГУ, в Институте физики плазмы, была группа, которая в 1985 году разработала неплохой персональный компьютер для школы на 8-разрядном процессоре — «Корвет». Его производство начали на Бакинском производственном объединении «Радиостроение», а потом и на других предприятиях. Но сначала закупили 225 компьютерных классов на базе японского компьютера «Ямаха», которые распределили по всем республикам СССР. Это способствовало быстрому продвижению информатики в учебный процесс в школах.
28 марта 1985 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 271 «О мерах по обеспечению компьютерной грамотности учащихся средних учебных заведений и широкого внедрения электронно-вычислительной техники в учебный процесс». Это дало начало массовой компьютеризации школ. Было решено ввести повсеместно в старших классах новый предмет — «Основы информатики и вычислительной техники».
В конце 80-х я попросил директора института программных систем в Переславле-Залесском подыскать неподалеку подходящее место для детского летнего лагеря, в котором школьники могли бы осваивать компьютерные технологии. Он откликнулся, и дело закрутилось: мы открыли там компьютерный лагерь-школу, первое заведение такого типа в нашей стране. В 1989 году вышло Распоряжение Совета Министров СССР № 893Р «О создании Международного детского компьютерного центра при Институте программных систем Академии наук СССР». За три десятка лет существования МДКЦ там отдохнули, получили знания и набрались сил для новых свершений тысячи детей.
— К числу ваших общественных дел со временем добавилось и руководство Общественной палатой. Как это случилось?
— Общественная работа, как и занятия наукой, всегда доставляла мне удовольствие. И когда однажды Владимир Владимирович Путин и Дмитрий Анатольевич Медведев предложили мне возглавить Общественную палату Российской Федерации — я согласился.
— На этом посту вам стало доступно огромное количество информации о социуме, в том числе и негативной. Насколько этот негатив влияет на ваше самочувствие? Вы по-прежнему встаете по утрам с хорошим настроением?
— Есть негатив, и в то же время есть позитив. Потому что работать с людьми и жить в интересах людей, с ними общаться — это позитивная сторона, правда? Особенно, когда общаешься с молодежью. С другой стороны, если вы думаете, что жизнь сейчас изменилась к худшему, стала труднее, нужно вспомнить конец сороковых, пятидесятых годов — процесс врачей, ГУЛАГ и много другого страшного, неприятного, горестного… Какие бы не вскрывались негативные факты, есть безусловно положительное в развитии. Очень интересная гражданская жизнь возникает! Но это требует усилий. Если вы хотите у себя на огороде посадить елку, первоначальное желание такое: побежать в лес, найти самую красивую и посадить ее. Если вы так сделаете, на будущий год она будет мертвой, дерево таким образом превратите в дрова … А нужно притащить из леса жалкий, ничтожный отросточек, закопать его, ухаживать за ним, и тогда через пять-десять лет он вырастет в хорошее дерево. То же и с гражданским обществом…
— Дала ли вам работа в Общественной палате радость открытий? Узнали ли вы, занимаясь этой работой, что-то для себя новое?
— Конечно! Я за это время познакомился с огромным количеством людей — начиная с уровня маленького района, деревни, и кончая вершиной управления в России.
Каждое маленькое достижение — это для меня большая радость. Радость — общаться с разными и очень интересными людьми.
Демократия должна расти как трава – из корней. У нас с этой корневой системой слабовато. Огорчает меня, например, то, что, скажем, у нас практически нет авторитетных общественных организаций в области науки. Академия наук — корпорация. Я в ней участвую, но это корпоративный институт. Есть у нас научные общества — Менделеевское, например. Но все-таки они не столь авторитетны. А вот общенаучной организации, представляющей собой главный участок диалога с властью по поводу развития науки и образования, у нас, к сожалению, нет. Это нам предстоит строить и развивать.
— Евгений Павлович, вы сказали, что демократия должна строиться снизу, а не сверху. Тем не менее, Общественная палата — это инициатива Кремля. Не видится ли вам здесь противоречия?
— Садовника можно назначить откуда угодно, но его задача заключается в том, чтобы выращивать растения. Должен сказать, что всю жизнь я старался быть независимым от властей предержащих. Хотя старался поддерживать с ними нормальные отношения. Я был всегда достаточно независимым, и одно событие, которое на меня очень сильно повлияло – 1953 год, когда физфак университета, где я учился, оказался как бы ядром реакции в науке. И преодолеть это удалось только за счет активности комсомольского собрания. Комсомольцы-пятикурсники — я тогда только на втором курсе учился, но тоже участвовал — организовались и свергли начальство! Хотя против нас были и руководство факультета, и партийная власть. Но сумели! Я тоже выступал на этих собраниях, хотя лидерами были старшекурсники. Думаю, на каждого это очень сильно воздействовало. Мы поверили в свои силы. И я всегда был в достаточной степени независимым. Меня за это даже как-то исключили из профсоюза, и даже не приняли в аспирантуру на физфаке. А работая Курчатовском, например, я в 1991 году договорился с Ельциным, и мы наш институт вывели из министерского подчинения, напрямую подчинили руководству страны, он был независимым от всякого рода бюрократии довольно долго. Сейчас он опять в министерство входит. И мы сейчас боремся за то, чтобы он стал независимым центром. Я всегда выбирал путь независимый, но конструктивный. Меня никогда не радовало разрушение ради разрушения.
Есть у нас диссидентские организации — те, которые изначально как бы отвергли власть и конструктивный диалог с нею. У меня другая философия. Власть есть. Не говорю, что она от Бога. Она у нас самодельная и, как известно, далеко не всегда положительная. Но что делать? Это обязательная структура общества. И поэтому конструктивный диалог с властью очень важен. У меня были нормальные отношения с разными руководителями страны: с Андроповым, Горбачевым, Ельциным, а теперь с Владимиром Владимировичем Путиным. Противостояние ради противостояния и разрушения — это не конструктивно. Для того, чтобы общество развивалось, нужны разные люди. Должны быть такие, у которых в крови что-нибудь разломать — потому что где-то необходимо что-то преодолеть, разрушить несмотря ни на что. Обязательно должны быть и люди, которые просто мечтают, оторваны от жизни, витают в облаках. Но должны быть и реалисты. Общество должно быть богато разными людьми. В реальной жизни всё определяется наличием или отсутствием людей с гражданской позицией. Общество — набор граждан, каждый из которых неповторим. Тем, кто может и хочет что-то делать, надо в этом помогать.
— Чем из сделанного Общественной палатой вы особенно гордитесь?
— Думаю, Общественная палата оказалась полезной. Это один из инструментов, с помощью которого гражданское общество через диалог коррелирует действия власти, государства со своими интересами. И я вижу даже на уровне поселка, деревни людей, для которых есть в ней польза. Она способствует развитию гражданского общества. Вот, например, с министерством обороны у нас достигнут прогресс в отношениях. Мы нашли общий язык и стараемся максимально помочь и военнослужащим, и гражданам, и все вопросы в комплексе решать. Появление родительских комитетов в воинских частях — результат нашей совместной работы с Министерством обороны. Как и Общественный совет при военном ведомстве, призванный повысить гражданский контроль в армии. По вопросам, связанным со здравоохранением, у нас был острый конфликт с правительством. Но в конце концов стали работать сообща. По вопросам муниципальным тоже находим общие решения. С молодежью у нас не все сегодня легко и просто. Но мы провели заседание, где обсудили молодежные проблемы и, думаю, нашли общий язык и с государственными ведомствами по делам молодежи. Ну и самое главное, взаимодействие с самой молодежью через независимые молодежные организации. Наша цель — максимально полно вовлечь граждан в принятие государственных решений. Наша задача — помочь гражданам поверить самим в себя, почувствовать, что не надо ждать инициатив сверху, каждый человек самостоятелен, является главной ценностью, и он должен сам соображать, брать на себя ответственность и пользоваться своими правами. Ведь именно гражданин — свободный, активный и ответственный — основа гражданского общества.
— Что вам видится впереди?
— Слава Богу, то, что впереди нам неизвестно и в значительной мере зависит от нас самих. Поэтому я отвечу так, как мой дед говорил, что рассчитывать всегда надо на лучшее, а готовиться — к худшему. Если говорить об индивидуальной жизни — все мы когда-нибудь, рано или поздно помрём. Но есть наше продолжение — дети, внуки, и меня это очень радует.
Если говорить о человечестве в целом, то его существование на этой планете тоже ограничено. Мы маленький слой, вроде плесени на поверхности планеты. Голоцен, в котором мы живем, продолжается всего десяток тысяч лет… Но живём, радуемся. И это правильно: надо радоваться жизни…
— Можно считать это вашим пожеланием нашим читателям?
— Да. Жить и радоваться жизни. И других стараться радовать. Чем больше отдаешь — тем больше получаешь.
Досье
Евгений Павлович Велихов — российский учёный, физик-теоретик, член Президиума Российской академии наук. Родился 2 февраля 1935 года в Москве, в 1958 году окончил физический факультет МГУ им. И. В. Ломоносова. С 1961 года работал в Институте атомной энергии (ИАЭ) им. И. В. Курчатова. C 1971 по 1978 был директором филиала института — Магнитной лаборатории АН СССР (с 1991 года — ГНЦ РФ Троицкий институт инновационных и термоядерных исследований). С 1992 года — президент Российского научного центра «Курчатовский институт». С 2006 года — секретарь Общественной палаты РФ. Велихов был одним из инициаторов создания отделения информатики, вычислительной техники и автоматизации Академии наук СССР, с 1983 года он — академик-секретарь этого отделения. После аварии на Чернобыльской АЭС академик Велихов руководил ликвидацией последствий катастрофы. Е.П.Велихов - Лауреат Государственной премии СССР (1977 г.), Ленинской премии (1984 г.) и Государственной премии Российской Федерации (2003 г.). Герой Социалистического Труда, Герой Труда Российской Федерации. В 1992 году находящемуся в 32 млн. км от Земли космическому телу было присвоено официальное наименование «Малая планета №3601 ВЕЛИХОВ».
