Интервью Альберта Лиханова, посвященное Международному дню защиты детей, опубликовала газета «Вечерняя Москва».
1 июня, в Международный день защиты детей, 11 тысяч детей из регионов и бывших союзных республик посетят Москву по приглашению Российского детского фонда. «ВМ» пообщалась с его основателем, руководителем и идейным вдохновителем Альбертом Лихановым и выяснила, насколько безопасно подрастающему поколению в современном мире, как привить любовь к печатному слову и каким образом меняется роль взрослого в жизни подростков.
— Альберт Анатольевич, вопрос в лоб: насколько остро сейчас стоит проблема защиты детей?
— Несмотря на то что Международный день защиты детей был учрежден еще в 1949 году, в большинстве стран эту дату не отмечают. Какого-то особого внимания к детям практически не существует. Крайне мало организаций, которые направляют свою деятельность на решение существующих проблем в рамках всего государства. И наша страна мало от них отличается. Да, существуют частные и общественные организации, которые совершают попытки, достойные уважения. Но системным многолетним опытом вряд ли кто-то может похвастаться.
— В нашей стране 31 год назад эту миссию взял на себя Российский — а тогда еще Советский — детский фонд…
— И не останавливаясь ни на день, мы продолжаем поддерживать наших детей.
— Какие же мероприятия запланированы в этот раз?
— В этом году мы привозим в Москву 11 тысяч детей из 26 регионов и из целого ряда бывших союзных республик. Это ребята, для которых сегодня Москва и Россия в целом — откровение: воспитанники детских домов Киргизии, дети из горных аулов Армении, подростки из областей Казахстана и Узбекистана. Что они сегодня знают про тот же русский язык? А ведь именно с традиции языка начинается единение, взаимопонимание.
— Чем же будет удивлять юных гостей столица?
— Помимо подарков, сладостей и книг, эти дети получат возможность посетить 18 столичных театров и увидеть лучшие представления на главных сценах страны. Они прогуляются по набережным, покатаются на теплоходе, посетят Кремль — даже для многих взрослых это все еще мечта. В каждого из этой группы детей мы вкладываем интерес к Москве, не говоря об этом напрямую. Все происходит само собой. Да, за один визит, за одну экскурсию не все поймешь, не все примешь. Но срабатывает главное — эффект открытых дверей.
— По какому принципу вы отбирали участников этого проекта? Ведь попасть даже в 11 тысяч для жителей регионов и республик — целое испытание.
— Со своими просьбами я всегда обращаюсь напрямую к президентам этих стран. И уже власти регионов сами определяют, каких именно детей они отправят в Москву. Это их добрая воля, и мы не вправе вмешиваться. Наша задача — проявить гостеприимство.
— Вы создаете для детей настоящий праздник! Но ведь это лишь один день в году… Существует что-то помимо этого?
— У нас больше тридцати программ, которые носят федеральный характер. И одна из них, абсолютно новая, связана с Китаем. Есть такое заболевание — детский церебральный паралич. К сожалению, наша отечественная практика его лечения развивается с большим трудом. Хотя именно мы стояли у основания системы реабилитационных центров для таких ребят.
— В чем заключается эта система?
— В ее основе — применение космических костюмов. Тех самых, которые космонавты надевают, находясь в невесомости. Принцип их работы заключается в том, что они держат мышцы и тело «собранными». Выяснилось, что эти костюмы очень полезны для взрослых, которые перенесли инсульты, а также для детей с церебральным параличом. И сейчас эти реабилитационные центры, применяющие технологии с космическими костюмами, работают в очень многих регионах страны.
— На каком этапе подключаются коллеги из Китая?
— Некоторым детям нужна более радикальная помощь. А в Китае ряд клиник способны ее оказать. Мы создали программу «Панда», подписав договоры с целой группой китайских медцентров. В рамках этого сотрудничества мы и направляем детей на лечение. При этом Детский фонд оплачивает дорогу туда и обратно ребенку и одному из родителей. Сама процедура, к сожалению, остается платной. Это уже взаимоотношения семьи с клиникой. И тем не менее наша помощь имеет значительное экономическое значение.
— Сколько ребят уже прошли лечение по этой программе?
— В прошлом году мы направили на лечение порядка 90 детей из разных регионов России. У нас также есть программа «Мили доброты», по которой мы тоже посылаем детей на операции в клиники всего мира, в том числе и по нашей стране.
— Централизованная работа вашего фонда вызывает уважение. Но что вы можете сказать по поводу частных попыток организовать помощь детям с серьезными заболеваниями?
— Я, кстати, против таких систем, когда, например, на телевидении собираются деньги на операции. Какова эффективность? Покажите нам результаты! Разве они есть? В стране провозглашено десятилетие детства, президент Владимир Путин зачитал указ, в котором множество позиций, связанных со здоровьем человека, прежде всего касается детей. На мой взгляд, все платные «засылки», сбор средств на поездки и на лечение нуждаются в серьезной реорганизации. В 2016 году — более свежих данных нет — за счет казны в клиники было отправлено всего 11 человек. И это притом что средства-то собираются! Лечение детей за границей, если это признается объективным, должно полностью оплачивать государство. Такова наша идеология.
Альберт Лиханов лично встречается с участниками своих проектов
— Насколько велико доверие общества к благотворительным фондам? Объективно говоря, есть ли оно вообще?
— Доверие сейчас, признаю, почти на нуле. Раньше, кстати, слово «благотворительный» вообще было изгоем. Когда-то мы существовали без всякой «благотворительности», и даже в тех условиях в наш фонд поступали огромные пожертвования. Они измерялись сотнями миллионов рублей, только представьте. Мы каждый день получали почтовые переводы. И не от богатых — тогда богатых не было! От таких же детей, от пенсионеров. Школьники посылали письма с просьбами купить на переводимые деньги мороженое мальчику из детского дома. Мы совершали дела государственного масштаба. Сейчас все куда сложнее.
— Что стало главным достижением фонда?
— Первое наше решение в 1987 году было посвящено помощи домам ребенка, где жили малыши до трех лет. На 20 ребят полагалась одна нянечка. Любая женщина тут проникнется! А медсестра — вообще одна на 40. Мы за свой счет по просьбе Министерства здравоохранения разукрупнили эти группы до 10 человек на собранные народные деньги. И такого рода акции шли одна за другой.
— Начало было положено воодушевляющее…
— Сегодня у нас уже нет таких ресурсов. Но запал остается. Например, мы стараемся помочь противотуберкулезным санаториям для детей, их в стране 140.
— Альберт Анатольевич, но разве это не задача правительства?
— Я хочу, чтобы вы поняли: мы не подменяем государство, мы ему помогаем. Не мы же оплачиваем лечение, их содержание, это действительно задача правительства. Но детям определенно не хватает чего-то совершенно простого: спортивного инвентаря, например. Сейчас мы намерены закупить этим санаториям велосипеды и лыжи. Детям нужно много двигаться. Раньше я, как глава фонда, сделал бы это одним росчерком пера. Сейчас на то же самое уходит несколько лет. И все же это пример того, что общественная организация может заниматься делами государственническими, не освобождая его от прямых обязанностей. Это и есть профессиональный подход к благотворительности.
— Вы говорили, что раньше на помощь фонду приходили самые обычные люди. Кто же сейчас оказывает содействие?
— Та же молодежь! Девочки из Московского городского пединститута, например.
— На Западе делать вклады в благотворительные фонды, оказывать содействие подобным организациям считается почетным, многие это даже намеренно афишируют. Есть ли в нашем обществе такая культура, такое отношение к благотворительности? И должно ли оно вообще быть?
— Мы за 31 год существования проходили все. Были и большие делегации американских волонтеров, которые приезжали еще в СССР помогать детям-сиротам. У них был свой интерес: выучить практический русский язык. И мы их с удовольствием принимали, они работали под нашим контролем и по нашим рекомендациям. Да, они не скрывали, что у каждого есть специальный лист, где необходимо проставить отметки. Волонтерская работа за рубежом записывается, это определенная система. И я не против такого. Другое дело, что на моей памяти никто никогда не просил, чтобы мы давали какую-то справку. У нас очень разновозрастная волонтерская публика. Утром помогают девчонки, вечером им на смену — пенсионерки. И если им предложить это куда-то что-то записать, они рассмеются и предложат лучше выпить чайку. Да, это звучит странно, да, это не наша практика. Русская благотворительность не требует благодарности и огласки. Но тут судить не мне.
— Как человек, посвятивший столько лет детям, скажите: действительно ли современные подростки раньше взрослеют?
— Не так давно я наткнулся на доклад Организации Объединенных Наций, косвенно затрагивающий эту тему. По их словам, «цифровые технологии уже изменили мир. Все больше детей по всему миру выходят в онлайн, все больше изменяется их детство. Треть всех интернет-пользователей — подростки до 18 лет. Смартфоны создают уже «спальную» субкультуру, в которой доступ в интернет для детей становится все более персонализированным, закрытым, свободным от родительского контроля». Оказывается, смартфон играет роль раскола! Дети — представители новой цивилизации, а родители — старой. Взросление ли это? Не думаю. А вот то, что это самый мощный удар по прочности семьи утверждаю стопроцентно.
— Какова же в этом изменяющемся мире роль взрослого?
— Какой бы она ни была, наша задача — сохранить ее в лучших традициях того, что уже наработано. Приведу пример. Мы очень дружим с Белгородской областью и ее губернатором. Не так давно мы провели два всеобластных школьных сочинения, которые ставили перед ребятами задачу изучить историю своей семьи. И работы лауреатов стали тем самым ключиком к нашему мироустройству. Как сегодня живет семья? Родители с детьми, пока те маленькие. Вырастая, все стараются найти свое жилье, съехать подальше. Бабушка и дедушка — и вовсе на отшибе. А про прабабушку или прадедушку дети почти ничего и не знают. Это была мощная кампания, был найден механизм: дети пошли с вопросами к своим предкам. У них открылись глаза. Обращение младших к старшим — это всегда позитив, это и есть сплочение семьи.
— Вы, помимо прочих регалий, известный писатель. Многие представители старшего поколения утверждают, что современные подростки, современная молодежь не читает вовсе. Это действительно так?
— Действительно, приходится констатировать такой факт. И этому много причин. Детское чтение — это ведь часть педагогики. Правильно подсунув книжку, можно сформировать полноценный взгляд на жизнь на долгие годы вперед. Я как раз отношусь к тому поколению, которое выросло на книгах. В военные годы они для нас были окном в мир. За дверью квартиры беды, а мы читали про приключения д’Артаньяна, про то, как люди живут. Сейчас это уходит. Ящик не может этого заменить, он не несет с собой морали. Детское чтение должно быть поддерживаемо взрослым человеком. В наше время стоило учительнице сказать: «Как, вы не читали эту книгу?» — и все после уроков толпой бежали в библиотеку.
— В последние пару лет из кинематографа в литературу перешел тренд устанавливать на книгах возрастные ограничения: 6+, 12+. Понятно, это происходит по разным причинам и носит скорее рекомендательный характер. В связи с этим вопрос: где проходит грань между книгой детской и книгой взрослой? И нужна ли эта грань вообще?
— Я не буду первым, кто скажет, что подобную идею следует отменить. Это инновация, которая устарела еще до своего появления. Не надо ребенку ставить клеймо, сколько ему лет. Один в семь освоит то, чего другой не поймет в шестнадцать. Тут, как говорится, по способностям.
— Есть ли способы, которые вернули бы современным подросткам любовь к печатному слову?
— Я вообще не понимаю, как можно жить без книги. Надо и их в этом убедить! Мой дом весь завален книгами, некоторые я читаю одновременно. Надо жить с книгами, тогда сама жизнь станет легче и краше.
— Насколько дружелюбна и безопасна современная Москва для детей и подростков?
— Я не имею права судить о картине в целом. Но 1 июня, в День защиты детей, мы готовим по крайней мере три темы самого серьезного уровня: транспортировка, согласования с губернаторами и президентами, питание. И я вижу, как дети наполнены ликованием, неподдельной радостью. Они сбрасывают свои тяжести и радуются, что к ним относятся как ко взрослым людям. Мы демонстрируем образцовое московское гостеприимство. Мы показываем то, как вся страна должна относиться к детям.
СПРАВКА
Российский детский фонд — организация, оказывающая на благотворительных началах помощь сиротам, детским домам и детям, страдающим от серьезных заболеваний. Был создан 14 октября 1987 года как Советский детский фонд имени Ленина. Среди главных достижений фонда — спасение детей в Средней Азии, помощь пострадавшим в результате землетрясения в Армении, а также поддержка детей Чернобыля, Чечни и Беслана. Имеет консультативный статус Экономического и Социального Совета ООН.
Опубликовано 01.06.2018 на сайте газеты Вечерняя Москва
