3 декабря, утром, скончался классик литературы и кинематографии, близкий друг Детского фонда и его единомышленник, многолетний член Правления фонда Владимир Карпович Железников. В конце октября ему исполнилось 90 лет и к этому юбилею журнал Фонда «Путеводная звезда. Школьное чтение» посвятил весь октябрьский номер творчеству своего друга.
Утрата этого мастера, счастливо соединившего своим даром возможности литературы и кино, как будто посвящённые детям и юношеству, на самом деле обращены ко всякому мыслящему и страдающему сердцу и это великая потеря в отечественном бастионе нравственности и культуры. Российский детский фонд и Международная ассоциация детских фондов скорбят о великой потере.
Наш сайт считает уместным перепечатать предисловие руководителя Фонда Альберта Анатольевича Лиханова к Собранию Сочинений В.К.Железникова в 4 томах, вышедшее в 2012 году в издательстве «Книговек»
ЕГО ВЫСОТА
Предисловие к Собранию сочинений В. К. Железникова
в 4 томах, М., «Книговек», 2012 г.
Я давно заметил, что Владимир Карпович Железников не любит говорить о себе. Если говорит и пишет, то как-то вскользь, пунктирно: родился, учился, женился, написал книгу, другую, снял фильм по названию «Чучело».
От себя напишу: стал знаменит... И думаю: что-то все выходит слишком просто.
При этом надо заметить, что вот такое отношение к собственной истории совершенно не типично для человека из литературы, а особенно — из кино.
В этом мире принято каждый свой чих рассматривать в контексте исторических событий, а еще лучше — самой истории, никак уж не меньше.
Владимир Железников, которого я не только давно люблю, но которого глубоко почитаю, ведет себя так, мне думается, вот по какой причине.
Внешнюю сторону жизни он признает, конечно, куда уж тут денешься — где учился, как работал, конечно же важно, потому что это факты — так что внешнюю свою биографию он признает.
Что же касается внутреннего — как вынашиваются сюжеты, чем страдает душа, что важно сказать людям, чтобы они стали лучше — особенно, если говоришь это людям небольшим; об этом, в конце концов, и пишутся книги, снимаются фильмы, — все это, полагает он, сказано или не сказано собственно творчеством. О том же, как все это переплавилось в твоей душе и чернильнице, вовсе не обязательно распространяться.
Поэтому самобиография Железникова, когда говоришь с ним, пунктирна. Он, конечно, не замкнутый какой-нибудь бука. Попросишь сказать о себе подробнее, он обязательно это сделает — в жизни это открытый и светлый человек. Но так чтобы о себе, любимом, толковать долго и глубокомысленно — он этого не позволяет.
Мне кажется, такая манера — признак настоящей интеллигентности. Всяких разных любопытных историй в его жизни — пруд пруди, — и он весело может поведать об этом, но занудно повествовать свою биографию — никогда.
Но вот перед вами — четырехтомное собрание его сочинений. Критики и всякого рода незваные эксперты с легкой душой отнесут написанное Железниковым к детской литературе. У нас любят раскладывать художественное имущество по полкам. Но хочу спросить: а вот повесть «Чучело» или фильм с этим же названием, повесть «Чучело-2, или Игpa мотыльков» — взрослых, что ли, не задевает?
Eщe как! И здесь, пожалуй, пора сказать самое главное, относящееся не только к сочинениям Владимира Карповича Железникова, но и ко всему, что находится на полке «литература и искусство для детей и юношества».
Дело в том, что все взрослые — всего лишь бывшие дети. Все лучшее, что в человеке есть — впрочем, как и все худшее — явилось к нему в детстве, в отрочестве, в юности. И явившееся тогда, часто — случайно, а часто совершенно не случайно, а в силу обстоятельств, предложенных жизнью, и еще страшнее — бедой, пришедшей к человеку в нежные годы, — правят им до гробовой доски.
Книги и фильмы Железникова — из таких, которые видят человека, каким он был маленьким, предвидя то, каким он станет, повзрослев.
Вообще, великое таинство литературы и культуры, внешне адресованной малым людям, состоит в том, что принятое к сердцу тогда, в детстве, мудрое зерно прорастает в человеке всю его жизнь. Даже подзабытое сочинение, которое в детстве научило тебя плакать, сострадая чужому горю, навечно поселяется и в подсознании, и рано или поздно, возможно даже, в решающий для повзрослевшей личности миг, озаряет его светом истины, постигнутой в детстве.
Увы, мы живем в эпоху, когда пусть и пронзительные, но пространные по объему сочинения не читаются детьми. Читаются мало, и редкими, наверное, призванными. Например, великий Чарльз Диккенс и его «Холодный дом» — о детях далекой Англии в далекие времена. Но дело в том, что детские слезы и недетские испытания способны одолевать пространство и время, отважно поселяясь в сердцах человеческих и через века, и через тысячи верст. В этом — сила истинного художественного таланта.
Владимир Железников вспоминает, что «Чучело-2, или Игру мотыльков» он написал первый раз перед началом крупных перемен нашей новейшей истории. Через несколько лет прочитал свою рукопись и понял, что все вокруг изменилось. Написал новый вариант. Прочитал одну главу учителям и понял, что опять она не соответствует времени. Бросил рукопись. Она лежала 10 лет. И вот, перечитав ее снова, он понял, что надо вернуться к самому первому варианту, что смысл не в переменах времени, а в духовном смысле. А он был прежним.
Видите, даже опытные мастера принимают перемены времен как перемены смыслов и вовремя останавливают себя. А смыслы — категории вечные.
Хочу сказать еще об одном, из самых, на мой взгляд, главных. Владимир Карпович женат на Галине Алексеевне Арбузовой. Она дочь великого драматурга Алексея Арбузова и приемная дочь другого великого прозаика Константина Георгиевича Паустовского. И хотя об этом, пожалуй, не принято говорить, на мой взгляд, Владимир Железников таким вот немножко странным и нетипичным образом оказался в сфере самых значимых литературных персон. Не говоря уж о том, что летом он живет в Тарусском доме К. Г. Паустовского, музее в прямом и переносном смысле слова. Кстати, недавно этот дом подожгли ненайденные мерзавцы, и Владимир Карпович с Галиной Алексеевной, люди уже немолодые, героически спасли этот истинный памятник российской духовности.
Но я — не про внешние события хочу сказать. А опять же — про внутреннее. Как быть писателем посреди этих двух высочайших фигур? Есть ли в этом проблема?
Есть, несомненно. А вести себя надо было, наверное, точно так, как и повел себя Владимир Железников: просто и естественно.
Он просто ставил перед собой свои духовные цели и добивался их более чем естественно — трудом, терпением, настойчивостью.
Поэтому, наверное, он удостоен двух Государственных премий СССР, множества иных знаков публичного признания, а, главное, признания читательского и зрительского. Признания многих миллионов (это не метафора, не преувеличение!) детских, отроческих, юношеских и, конечно, взрослых душ.
Еще одно — уже не первое! — Собрание его сочинений, весомое подтверждение набранной им художественной высоты.
Набранной давно, уже много лет тому назад.
А с высоты, как известно, далеко видно.
