Неординарные поступки - это вызов обществу. Что заставило Ирину Онохину - известную кировскую журналистку, автора нескольких персональных фотовыставок, мать двоих взрослых детей - перед выходом на заслуженную пенсию, как говорится, “ни с того ни с сего” взять на воспитание кучу сирот из детдома? Теперь-то, почти четверть века спустя, молва уже поутихла. А в начале 1990-х ее поступок вызвал массу кривотолков.
Ирина Онохина всегда жила на виду - в силу особенности журналистской профессии. Но с того смелого шага она оказалась “под колпаком” самого пристального внимания общественности. Люди рассматривали их как под лупой, когда Онохина приводила своих “гадких утят” в столовую издательства “Кировская правда”, чтобы накормить обедом.
“Зачем ей это нужно? Квартиру она получила, пенсию почти заработала, дочку с сыном вырастила, уважение окружающих за-служила...” - шептались по углам. Какие только версии ни высказывали о мотивах ее решения. Но настоящей причины тогда никто не узнал. Сегодня пришло время не только открыть главную причину ее неординарного поступка, но и подвести предварительные итоги этого педагогического эксперимента.
Крепкий орешек
Официальной датой создания семейного детского дома Ирины Онохиной считается 18 октября 1990 года. В тот день она привезла из Нолинского детского дома свою первую воспитанницу - Наташу Масленникову. Кроме мамы Ирины, у нее тогда появились дедушка с бабушкой и много других родственников. Дедушка из своей пенсии оплатил лечение девочки от неприятного заболевания и сам водил ее на сеансы иглоукалывания. Бабушка старалась подкормить и взяла на себя штопку детской одежды, которая в год “смерти” СССР была в большом дефиците. Наташа оказалась “крепким орешком”. Ее отличало большое “упорство” со знаком минус. Однажды в саду у дедушки она увидела, как жнут серпом. И стала требовать, чтобы ей дали серп. Объяснения и уговоры не имели успеха. Тогда опасный инвентарь убрали подальше от греха. Но только взрослые отвернулись, Наташа сама взяла серп и порезала палец. На траву брызнула кровь. Урок получился наглядным. А “культурная прививка” в виде маленького шрама осталась на всю жизнь. ...
Когда через полгода в квартиру Онохиных зашло пополнение прибывших из детдома ребятишек, Наташа смущенно спросила: “Мама, неужели я была такая же?”
«Солнышко, посиди у нас на вилах...»
Но все-таки история семейного детского дома Ирины Онохиной началась намного раньше. Если быть точным - летом 1929 года.
Именно тогда большая семья деда Ирины, Георгия Кокорина, по чьей-то злой воле была вышвырнута из собственного дома и пущена по миру.
В ту пору Ирининой матери - крестьянской девочке Нине, шел 15 год, а ее сестрам - Анне, Павле и Ольге - было соответственно 16, 13 и 11 лет. Накануне родители, щадя девочек, отправили их к знакомым в соседнюю деревню. А их братья - Иван, Николай, Алексей, Леонид и Анатолий - остались с отцом и матерью. При них всё, что упорным трудом было нажито семьей, вплоть до последнего чугунка, описали и вынесли. Виновника этого “богатства” - отца девятерых детей - выслали на Север, а детей растолкали по чужим углам. Вернуться в родной дом никому из них не было суждено. Отца и мать разлучили, остаток дней они прожили на узлах и котомках, умерли на чужбине и даже не были удостоены погребения на кладбище. Самые младшие дети, Леонид и Анатолий, погибли на фронте. Старший, Иван, прошел Гулаг. Николай с Алексеем обосновались в г. Горьком и создали там вятское землячество. А четыре сестры перебрались в Киров. К исходу XX столетия у большого семейства Кокориных почти не осталось потомков.
Иринина мать, Нина Георгиевна, не любила рассказывать историю своей семьи. Но на закате жизни, когда уже “стало можно говорить об этом”, она иногда вспоминала картинки своего деревенского детства. Вот маленькую Нину привязали к седлу, чтобы она не упала с работающей лошади, а обученная лошадь, чуя на себе седока, “сама знала, что надо делать”. Или однажды вся семья спешила до захода солнца завершить уборку овощей, а старший из детей, Иван, воткнул в землю вилы и крикнул: “Солнышко, посиди у нас на вилах, покуда мы не управимся!”
Дом - не стены, не окно
К 30-летию работы Ирины Онохиной в газете “Комсомольское племя” коллеги-журналисты взяли у нее интервью. Где она заявила следующее: “Карьера, деньги? Чушь собачья! Я мечтала о доме, о том, как буду растить детей - на всём русском, на красивом. В деревне, чтоб в небо дым столбом...” Это слова из газетной вырезки 25-летней давности. Тогда они выглядели женским капризом, а на деле оказались генетической программой ее предков!
Через несколько лет Онохины продали свой сад в черте города Кирова и купили небольшой крестьянский дом в Нолинском районе. И пространство этого дома огласилось детскими голосами. Нина Георгиевна, выехав из города, долго прислушивалась к собственным ощущениям, пока не поняла, что как будто вернулась в свое деревенское детство, в покинутый родительский дом, в котором, как она слышала, нашли себе приют последние старухи деревни Кокорины.
Но “дом, как известно всем давно, это не стены, не окно”, и возвращаться на разоренное пепелище Нина Георгиевна не захотела бы. Зато здесь она была окружена вниманием, как и полагается старикам в настоящей крестьянской семье. Здесь она учила Ирининых девочек секретам домашнего хозяйства. Командовала ухватами. Из окна присматривала за малышами, прыгающими во дворе.
Надо сказать, что отец Ирины, фронтовик-орденоносец, тоже вырос сиротой! Даниил Федорович потерял свою мать в возрасте 2 месяцев. Его выкормила старшая сестра, Прасковья, - одновременно с маленькой дочерью. Но все-таки Даниил Федорович с детства был согрет теплом родного дома, а затем письмами сестры, которая заменила ему мать. Даниил Федорович всей душой поддержал Иринину затею с сиротами, а затем и с покупкой дома.
Познакомившись с новыми деревенскими соседями, Даниил Федорович узнал такую историю. Старый хозяин этого дома в свое время вырастил большой яблоневый сад, яблоки с которого шли аж на нолинский рынок. Но в один прекрасный день к нему нагрянула комиссия, которая обложила каждую яблоню натуральным налогом. А ведь всем известно, что яблони плодоносят не ежегодно! И пришлось хозяину вырубить под корень все яблони.
Тогда Даниил Федорович предложил Ирине заложить новый сад. И назвать яблони именами ее воспитанников. Чтобы каждый ухаживал за своей яблоней. На следующий год привезли из питомника саженцы, приготовили ямы, заполнили их навозом и перегноем. Берегли молодые деревья от заморозков.
Дедушка Даниил, имея за плечами опыт работы на Хибинской селекционной станции и в Кировском сельхозинституте, учил Ирининых детей приемам агротехники, проводил своевременную обрезку кроны, чтобы ствол яблони в будущем не разломило под тяжестью плодов. Так пустили корни в землю Александр и Анна, Наталья и Алена, Ульяна и Юлия, Елена и Юлиана, Анастасия, Кристина, Алексей, Надежда, Екатерина, Ксения и Татьяна. Когда эти яблони стали плодоносить, радости не было предела!
«Система» Георгия Кокорина
В самых известных педагогических системах труд на земле является основным элементом воспитания. У В.А. Сухомлинского была школа-сад с цветочной оранжерей. У воспитанника А.С. Макаренко Л.В. Конисевича, возглавившего интернат “Алмазный” на Украине, воспитание детей было построено на посильном уходе за цветниками, садом и огородом.
Друг сыктывкарских сирот А.А. Католиков создал агрошколу и плантацию из 150 плодоносящих кедров. Последователем какой системы стала Ирина Онохина? Скорее всего - “системы” своего деда, Георгия Кокорина. Действуя интуитивно, Ирина Онохина создала крестьянскую семью, живущую своим трудом на своей земле.
Не зря А.С. Макаренко в “Книге для родителей” писал, что “советская семья должна быть трудовым коллективом”, где растут одновременно “двенадцать - тринадцать - четырнадцать ребят” разного возраста! Он считал, что “единственный ребенок является более трудным объектом воспитания”. Но Макаренко не мог изложить свою мысль до конца, потому что в те годы это было политической крамолой! По статистике, самые многодетные крестьянские семьи были и наиболее зажиточными. И чего удивляться, что под раскулачивание в России пошли именно эти семьи - островки благосостояния и хозяйственной независимости.
Сегодня мало кто помнит, что за “реакционные взгляды” на воспитание досталось и Макаренко. После посещения Колонии имени М. Горького комиссия ответственных работников сделала вывод: “Система Макаренко есть система не советская”. В результате Макаренко был уволен из созданной им трудовой колонии. Травле подвергался и замечательный педагог В.А. Сухомлинский. После публикации серии его статей в “Учительской газете” Академия педагогических наук СССР сделала вывод: “Рекламирование концепции В.А. Сухомлинского в нашей печати представляется политически и педагогически нецелесообразным и даже вредным”.
Слава богу, что у А.С. Макаренко был влиятельный покровитель в лице Максима Горького, чьё имя носила созданная им коммуна. Замечательно, что В.А. Сухомлинский нашел себе защитников в лице журналистов “Учительской газеты” и писателя Олеся Гончара!
Справедливости ради надо сказать, что и семейный детский дом Ирины Онохиной долго не протянул бы без поддержки писателя А.А. Лиханова и работников Кировского отделения Российского детского фонда В.П. Ивановой и Н.А. Цветковой.
Чего греха таить, были свои недоброжелатели и у Ирины Онохиной. Договорились даже до того, что якобы Онохина использует труд своих воспитанников для личного обогащения. Они поинтересовались, куда Онохина сдает излишки овощей, выращенных в деревне. “Мы помогаем Кировскому дому престарелых”, - сообщила Ирина Даниловна. Тогда те обратились к директору пансионата для престарелых в Чижах. Когда он подтвердил, что Ирина Онохина много лет жертвует им овощи с приусадебного участка, отстали со своими домыслами.
Кстати, выращивание овощей никогда и не было главной целью жизни в деревне. Конечно, дети получают здесь трудовые навыки. Но кроме этого, они становятся крепче здоровьем и домовитее. Живут полной жизнью на воле вольной, помогая тем, кто слабее и нуждается в помощи - тем же старушкам деревенским, которым не под силу даже поленницу сложить.
За 20 лет они вместе с мамой и другими родственниками создали музей крестьянской избы. Были и праздник Нептуна, и концерт военной песни, и гостей встречали - таких же ребят из Нововятского и Нолинского детских домов. Надо сказать, что разница между воспитанниками детдома и питомцами Ирины Онохиной оказалась “наглядной”. Когда гостей пригласили за накрытые столы, они по привычке расхватали выпечку и сладости, и каждый прикрыл свою “порцию” руками...
Операция «реабилитация»
С каким “человеческим материалом” работал А.С. Макаренко? Это были дети тех, кто сгинул в Гражданской войне или попал под репрессии. Из крестьянских, интеллигентских, дворянских родов. Это были дети, как сегодня бы сказали, генетически здоровые.
А с кем работают нынешние воспитатели детских домов? Это, как правило, дети - невольные жертвы катастрофы, случившейся с русской деревней.
Прошу обратить внимание, что все воспитанники Ирины Онохиной родом из села. За исключением одного ребенка из “кировских бараков”. Кто-то был найден в корзине с грязным бельем на железнодорожном полустанке, кого-то нашли на полу деревенского дома, орущим от голода. Их вывезли с территории пьянства и нищеты “сталкеры” социальных служб.
Чаще всего таким детям ставят “клеймо” - задержка психического развития, или олигофрения. Их место в коррекционных классах или вспомогательных школах 7 или 8 вида. Получая усиленное питание при налаженном быте в интернатах, они не имеют главного - примера нормального поведения отца и матери. Примера, который они смогут повторить в будущем.
Ирина Онохина построила реабилитацию таких детей на трех китах: музыке, плавании и хореографии.
Куратором музыкального образования в доме Онохиных стала педагог-энтузиаст Нонна Кузьминична Попова. Из детсада она увозила малышей прямо в музыкальную школу. Помогала им на дому разучивать пьесы и выполнять задания по сольфеджио. Проводила музыкальные игры. Терпеливо вела детей в мир настоящей музыки.
Кстати, американский невролог Франк Рушер установил, что классическая музыка лечит нерв¬ные расстройства и даже 10-минутное прослушивание Моцарта заметно улучшает координацию движений. Можно сказать, что явный терапевтический эффект от занятий музыкой был достигнут у Кристины Мухиной. Она освоила флейту, несмотря на диагноз “тугоухость”. И блестяще исполнила “Историю любви” К. Лея на выпускном экзамене.
Успешно окончили класс фортепиано Ульяна, Надя и Настя. Класс скрипки - Ксения и Юлиана. Класс флейты - Кристина и Юля. Класс виолончели - Катя и Таня. Виртуозно овладела аккордеоном Алёна Ибрагимова, окончив Нижегородскую государственную консерваторию имени М. Глинки.
А самый младший воспитанник, Алёша, сейчас учится в классе ударных инструментов.
Но главный результат - это проснувшаяся тяга к музыке. Завершив обучение, дети не оставили свои инструменты. Почти каждый вечер они музицируют. Одна разучивает “Лунную сонату”, другие поют дуэтом. А Екатерина Самсонова “гудит шмелём” на виолончели, желая себе судьбы М. Ростроповича.
Не бесследно прошли занятия в детской школе классического танца В.Н. Корепановой. Дети ездили туда в сопровождении старейшего хореографа города Т.П. Пестовой. Некоторые воспитанницы семейного детского дома учились хореографии по 9 лет. Не раз они были участницами массовых сцен в классическом балете на большой сцене. И сегодня повзрослевшие девочки выглядят подтянутыми и грациозными.
О благотворном влиянии плавания не говорит только ленивый. Школа спортивного резерва “Олимпийский” - недалеко от дома Онохиных. Ее питомцы бегали туда ежедневно, а наиболее способные - утром и вечером! Коллекция медалей за спортивные победы теперь украшает гостиную.
Во всех школах - музыкальной, спортивной и балетной - воспитанникам Онохиной была предоставлена возможность бесплатного обучения.
И «сто» рублей, и «сто» друзей
“Я хотела дать им счастливое детство”, - так выразила свою миссию Ирина Онохина. И добавила, что благодаря журналистской профессии она нашла себе друзей, которые помогли ей построить Остров счастливого Детства.
Частичку своей души вложил в воспитанников семейного детского дома знаменитый кукольник В.А. Афанасьев. Бывший режиссер областного кукольного театра Вадим Анатольевич был устроителем домашних кукольных спектаклей в доме Онохиных. Он писал сценарии, мастерил реквизит, использовал театральные спецэффекты, приводившие в восторг юных зрителей. Он заряжал детей своим творческим задором. На премьеры к Онохиным собирались друзья и знакомые.
Лауреат Государственной премии РФ, заслуженный работник культуры Ю.Д. Авдеев собственными силами ведет кинолетопись семейного детского дома: снял про них несколько документальных фильмов. Юрий Дмитриевич помог детям создать видеофильм под названием “У нас в деревне Варнаки”, для которого сочинил замечательную песню.
Рудольф Данилович - родной брат Ирины Онохиной - был техническим директором этого проекта. Он занимался починкой бытовых приборов, мелким ремонтом обуви, изготовлением парников, был водителем пассажирского уазика, на котором ездили в деревню. Автор многих изобретений и кандидат технических наук, он пробудил у мальчиков интерес к технике, научил рыхлить землю культиватором и работать мотокосой. Многолетнее общение с дядей Рудиком (как зовут его дети) помогло Саше Зайцеву, самому старшему воспитаннику, стать универсальным мастером, выбрать себе строительную специальность и создать крепкую семью.
Михаил Петрович Палкин - ветеран войны, директор сельского клуба в д. Варнаки - следил за состоянием деревенского дома Онохиных в зимнюю пору, сбрасывал снег с крыши, делал плотницкие работы, готовил к приезду избу. Его жена - тётя Тася - прививала любовь к земле: учила делать грядки, пропалывать и поливать посевы, принимала участие в уборке урожая.
Меценат из Абхазии Эдуард Джамалович Шамбо четыре года подряд устраивал отдых у моря для семейного детского дома. Он решал все финансовые вопросы, привозил детям подарки, общался с ними как гостеприимный хозяин.
Генеральный директор компании “Литон” Л.М. Гусева стала постоянным благотворителем дома Онохиных: дарила сладкие подарки к Новому году, наборы школьных принадлежностей к Дню знаний, покупала мягкий инвентарь.
Педагог Э.И. Миханова помогает готовить домашнюю выпечку для праздничных столов.
Азербайджанец Магомет на 15-летие семейного детского дома подарил к празднику большую партию фруктов: яблоки, груши, вино¬град, мандарины.
Словом, много добрых сердец посчитали своим долгом внести свою лепту в спасение детей. Они делали это бескорыстно, от чистого сердца.
Духовный Чернобыль
Но мы-то с вами, дорогой читатель, “диалектику учили не по Гегелю”. И прекрасно понимаем, что Остров счастливого Детства окружен бушующим морем человеческих пороков, горя и слёз. И в этом убеждается каждый воспитанник, ушедший в автономное плавание...
Здесь уместно вспомнить историю Ани Зайцевой. После вступления в самостоятельную жизнь она решила навестить свою родную мать, чтобы пригласить ее к себе на свадьбу. Аня по телефону предупредила ее о приезде. Было заметно, что мать готовилась: вместо ковра постелила на грязный пол белую простыню. В доме стоял прокисший запах винного перегара. На кухне курили чужие мужики. Вместе с матерью проживала единоутробная Анина сестренка, с которой они и общались целый день, пока Аня гостила у мамы. Мама ни разу не поинтересовалась, как жила ее дочь все эти годы. “Подрастешь, сама всё узнаешь”, - отвечала она на расспросы. В свои 50 лет мать выглядела старухой. И, как заколдованная, она всё время пила мутный напиток, который гнала у себя на кухне. На свадьбу мать не приехала, потому что ее сын зарубил топором человека и в день свадьбы суд рассматривал дело об убийстве. Мать проходила свидетелем. - Больше я туда никогда не вернусь! - сказала Аня по возвращении в Киров. Она пережила настоящий шок. Но поехать второй раз всё-таки пришлось - уже на похороны. Ее мать убил какой-то мужчина.
Увы, эти страшные картинки - не изображение нравов Двора Объедков из повести М. Твена “Принц и нищий”, а реальная картина наших дней. И столкнуться с ней придется не только Ане Зайцевой, но и другим воспитанникам семейного детского дома. Ведь по установленному порядку такие дети, достигнув совершеннолетия, возвращаются на место жительства своих родителей, где за ними сохраняется жилплощадь.
Так, Кристине Мухиной предстоит дорога в Зуевку, сестрам Самсоновым - в глухую деревню Шабалинского района, а Надежде Пановой - в далекий Омутнинский район.
Пока дети живут под зонтиком Добра, они защищены от невидимой радиации духовного Чернобыля. Они уверены, что весь мир ждёт их с распростертыми объятиями. Но каким горьким бывает разочарование!
История Тани Самсоновой может войти в хрестоматию современной педагогики. Всё началось с того, что старшие воспитанницы Ирины Онохиной почувствовали себя взрослыми и уговорили маму разрешить им проколоть уши. Вместе они пошли в косметический салон, затем в ювелирную лавку и стали выбирать сережки. Что тут началось! Те не подходят, эти еще хуже. Все перессорились. В общем, мама поняла, что совершила ошибку. Младшим девочкам Ирина Онохина сказала: “Больше никому не дам уши прокалывать! Вот вырастете - что хотите, то и прокалывайте!” Таня Самсонова - из самых младших воспитанниц - решила отстоять свои права. Ей стало обидно, что школьные подруги с сережками, а она - нет. Борьба за серьги продолжалась долго, но безуспешно. Мама была непреклонна. Тогда Таня пошла ва-банк. Трудно сказать, кто надоумил девочку из коррекционного класса составить заявление в управление опеки и попечительства. Но Таня написала следующее: “Прошу перевести меня из этой семейки в интернат, потому что уши не прокалывают, телефон не покупают и сапоги дорогие тоже. Таня Самсонова”.
Тогда мама сказала: “Таня, если ты от меня уедешь, я обратно тебя не возьму! Подумай!” Таню долго уговаривали девочки, а ее родная сестра Катя Самсонова даже поплакала. Но Таня была уверена, что в интернате всё будет о`кей. Вскоре пришла в движение Система, и Таню отвезли во вспомогательную школу-интернат г. Слободского. Сразу после переезда Таня проколола себе уши гвоздём. Уши у нее распухли, но телефон и дорогие сапоги ей так никто и не купил. Зато Таня научилась курить.
Через месяц в доме Онохиных раздался звонок: “Мама, это Таня, я всё поняла, забери меня отсюда!” Но, как говорится, “покойника назад не ворочают”. Правда, на каникулы Таня приезжает домой и с удовольствием гостит у мамы. За день до отъезда у Тани портится настроение. Когда педагог из интерната появляется на пороге, Таня втягивает голову в плечи и хмурит брови. - Таня, что с тобой? - спрашивает мама. - Задолбал этот интернат!
Надо сказать, что прозрение у всех детей происходит по-разному. У Ани Зайцевой оно наступило вскоре после отъезда в советское училище, где готовят мастериц по плетению кружев. Через месяц из г. Советска пришло письмо: “Мама, я раньше думала, что ты воспитываешь нас неправильно, а сейчас я всё поняла. Если у меня будут дети, я их буду воспитывать так же, как ты нас”.
Что передадим детям?
В следующем году исполнится четверть века педагогическому эксперименту под названием “семейный детский дом Ирины Онохиной”. Давно вышли во взрослую жизнь первые выпускники. Уже вылетела из гнезда вторая “эскадрилья” питомцев. На выходе в самостоятельное плавание последние воспитанники. Не пора ли подводить итоги?
Но прежде, чем итожить, давайте крепко задумаемся: а какое общество мы оставляем этим детям? Общество, где царит культ удовольствий, легкой наживы, презрения к труду. Где вместо солидарности процветает жестокая конкуренция. Где идет борьба за лучший кусок пирога и место под солнцем. И где беззащитные сироты, переходя в большую жизнь, снова попадают в атмосферу уже взрослого “детдома”. Поэтому подвести итоги надо именно сейчас. Пока воспитанники Ирины Онохиной не получили предельные дозы облучения от нашего духовного Чернобыля, любопытно было бы зафиксировать “чистый” педагогический эффект.
Один из главных результатов в том, что никто из воспитанников не бродяжничает, не дружит с алкоголем и наркотиками, не курит, не бросил своих детей на произвол судьбы. Словом, никто из них не встал на путь своих родителей.
Наташа Масленникова воспитывает сына и двух дочерей. И получает большую радость от материнства. У нее растут смышленые детишки, которые успешно учатся в общеобразовательной школе. Став матерью, Наташа поступила на дневное отделение сельхозакадемии, успешно окончила ее и работала на селе специалистом-зоотехником. Есть у нее давняя мечта - собственный животноводческий проект, но нет стартового капитала. Аня Зайцева воспитывает сына, который уже пошел в школу. Саша Зайцев состоялся как заботливый отец и муж. Юля Ведянина родила дочку, ставшую любимицей ее свекра и свекрови.
Все оперившиеся воспитанники семейного детского дома трудоустроены или получают профессии.
Другой важный результат - дети поддерживают друг друга и не теряют связи с мамой Ириной. Однажды Ульяна Калугина, решая свои проблемы, перестала звонить маме по телефону. Тогда ее разыскала другая воспитанница - Алена Ибрагимова: - Ульяна, ты почему не звонишь маме? Она волнуется! - А почему я должна звонить, пусть она мне позвонит! - Ульяна, нас у мамы 16 человек, а мама у нас одна!
В дни рождения всех, кто вылетел из гнезда, в доме Онохиных накрывается праздничный стол. Пока мама Ирина жива, им есть куда вернуться, рассказать о своих успехах и неудачах, поблагодарить за счастливое детство - и не только словами. Так, однажды взрослые дети подарили маме ко дню рождения 70 белых роз!..
И не заметила Ирина Онохина, как её “гадкие утята” обернулись статными лебедями и лебёдушками. Теперь она желает одного: чтобы летели они по жизни стройным клином.
Олег ЧЕТВЕРИКОВ, г.Киров-Вятка
Опубликовано 30.04.2014 на портале Вятский край
